Два призрака для сестренки Рэйчел
Шрифт:
— Почему… — сказал он, глядя своими яркими глазами в мои. — Вы взрослая женщина. Но такая юная.
От удивления слезы высохли.
— Мне восемнадцать, — оскорбленно заметила я, затем отняла свою руку. — Как давно вы мертвы?
— Восемнадцать, — пробормотал он. Я почувствовала возрастающее чувство тревоги, когда маленький человек откинулся, взглянув на Робби сконфуженно.
— Прошу меня извинить, — сказал он официальным тоном. — Я не подразумевал непочтительности к Вашей нареченной.
—
Я почувствовала на лице улыбку. Честно, Пирс призрак, и слишком старый для меня, даже если бы он был жив. По крайне мере, двадцать четыре, предположила я, оглядывая его. С головы до ног. Я покраснела, вспомнив его невысокий рост, крепкую мускулатуру и худобу, как у маленького коня, работающего в каторжных условиях. Подняв глаза, я смутилась, увидев, что он залился краской и поплотнее запахнул пальто.
— Если год тысяча девятьсот девяносто девятый, то я мертв почти сто сорок семь лет, — сказал он в пол.
Бедняга, с жалостью подумала я. Все, кого он знал, вероятно, уже умерли, либо настолько стары, что ничего о нем не помнят.
— Как вы умерли? — с любопытством спросила я. Пирс встретил мой взгляд, и я задрожала от напряжения.
— Я колдун, так же, как и вы, — прошептал он еле слышно, хотя и я, и Робби последние пять минут только и кричали о чарах. Но до Поворота вас могли убить за колдовство.
— Вас схватили? — спросила я, заваливаясь на край сидения, когда автобус качнуло на крутой дороге. — Перед Поворотом? Что они с вами сделали?
Пирс опустил голову, вздыхая.
— Самое жестокое убийство. Я не рассказал бы, если бы вы были слабее. Меня похоронили и замуровали камнями, в то время как дыхание все еще входило в мои легкие. И поставили на страже ангела-надзирателя, готового снова обрушиться на меня, если я восстану.
— Вас убили! — прошептала я, чувствуя дрожь страха.
Робби захихикал, и я стукнула его по колену.
— Заткнись, — прошипела я, ошеломленно глядя на Пирса. Если бы я была мертва сто сорок лет, то сейчас, наверное, ругалась бы, как пьяный матрос.
— Простите, — произнесла я, придерживаясь, когда автобус качнуло перед остановкой. Зашло много людей, последней из которых оказалась несчастная женщина с пачкой тех же флаеров. Она минуту говорила с водителем, прежде чем он проворчал что-то и махнул рукой. Откинувшись назад, он закрыл глаза, пока женщина приклеивала скотчем листовки на стенках автобуса и еще две на потолке.
— Возьмите флаер, — потребовала она, продвигаясь к задней части автобуса. — Сары нет два дня. Она милая
Только на каждом канале ТВ, подумала я, покачала головой и взяла фиолетовый листок. Я посмотрела, как она передала по одному для Робби и Пирса. Фотография отличалась от последней. Зажжённые именинные свечи были на первом плане, и куча подарков за спиной, размытых и не в фокусе. Сара радостно улыбалась, полная жизни. И мысли о ней, одинокой, потерянной в снегу были лишь немного лучше, чем мысли о том, что какой-то сумасшедший похитил ее. Я не могла больше смотреть. Женщина сошла через заднюю дверь, направляясь к другому автобусу. Я смяла листовку в карман, когда мы снова поехали.
— Я знаю, у кого она, — произнес Пирс, и его взволнованный голос заставил меня взглянуть на него. Фары встречного движения освещали его лицо, на котором застыло пугающее выражение.
— Извозчик! — закричал он, вставая, и я вжалась в сидение, растерявшись. — Остановите карету!
Все посмотрели на нас, большинство засмеялось.
— Сидеть! — Робби несильно пихнул, Пирс упал на сиденье, пальто на секунду распахнулось. — Вы никуда не пойдете.
— Я знаю, где ее держат! — воскликнул он, и я беспокойно оглянулась на пассажиров. Водитель, однако, думал, что он пьян в стельку, и все остальные хихикают над представлением.
— Сбавьте тон, — попросил Робби, пересев к нему на сиденье. — Люди подумают, что вы сумасшедший.
До Пирса явно дошли последние слова, и он затянул пальто потуже.
— Это, — проговорил он, махая листовкой перед Робби, — это человек, который… зверь, который убил меня до смерти. Тварь, которую я должен был представить на полуночный суд. И он убил еще одного.
Мои глаза от удивления раскрылись, а вот Робби не был впечатлен.
— Почти двести лет прошло!
— Что значит этот срок для демонских отродий, жаждущих крови? — спросил Пирс, и у меня перехватило дыхание. Вампир. Он говорил о вампирах. Мертвых. Дерьмо, если девочка у вампиров, то она точно в беде.
— Вы пытались поймать вампира? — спросила я с благоговением. — Вы, должно быть, были отличным колдуном! Даже ОВ не отправляет ведьм на задержание вампиров.
Пирс помрачнел и отвернулся.
— Недостаточно хорошим, я полагаю. Я был там, глядел в глаза собственной смерти с верой в то, что гордость и моральные убеждения будут поддерживать меня. Проклятое отродье имело страсть к молоденьким девушкам, и десятилетиями безнаказанно удовлетворяло ее. Пока он не похитил девушку из очень почтенной семьи, и ее родители не обратились к моим… полуночным услугам.
Робби посмеивался, но я смотрела. То, о чем рассказывал Пирс, было захватывающим.