Два шага до катастрофы
Шрифт:
– А как же. – Бабка даже обиделась. – Не наша, иностранная. Я в них не разбираюсь… Вот внучек у меня, так он их все знает, – с гордостью добавила она.
– Понятно, – сквозь зубы процедил Егоров, вставил пистолет обратно в кобуру и, не дослушав рассказ бабки о ее внуке, зашагал назад.
Вернувшись к своей «Шкоде», брошенной посреди переулка, он кое-как развернулся и спустя несколько минут подъехал к дому Ракитина. Дверь в квартиру старшего лейтенанта оказалась приоткрыта, однако замок не был взломан. Егоров заглянул в квартиру, но, никого там не обнаружив, громко спросил:
– Валентин,
– Андрей Геннадьевич, вы?! – раздался из кухни взволнованный голос Мальцева. – Скорее сюда!
Егоров стремительно пересек коридор, и его взору открылась жуткая картина. Хозяин квартиры сидел на табурете, уронив голову на кухонный стол, а Мальцев стоял рядом с ним и прижимал к его спине мокрое от крови полотенце.
– Я хотел достать, а он не выходит, – оправдываясь, пробормотал Валентин.
Егоров недоуменно сдвинул брови:
– Кто?
Вместо ответа Мальцев приподнял край полотенца, и Егоров увидел торчащую из спины Ракитина черную пластмассовую рукоятку кухонного ножа.
– Жив?! – деловито спросил Егоров, подходя к раненому.
Мальцев кивнул:
– Я «Скорую» вызвал. Обещали сейчас приехать. – Он помедлил. – А у вас как, Андрей Геннадьевич? Взяли Макоеву?
Егоров отрицательно мотнул головой и склонился над раненым. Ракитин был мертвенно-бледен, но кожа оставалась теплой, и на шее прощупывался слабый пульс.
– Его надо положить на пол. Бери под мышки, а я за ноги, – распорядился Егоров, но сделать задуманное не успел.
Из коридора донеслись торопливые шаги, и чей-то голос громко произнес:
– Эй! Где раненый?!
На кухню вошли врач в сопровождении медсестры и двое санитаров с носилками. Отстранив обоих оперативников, врач сноровисто осмотрел пострадавшего и махнул рукой санитарам:
– Есть пульс! Давайте носилки!
– Скажите, доктор, он выживет? – обратился к врачу Егоров.
– Возможно, – довольно цинично ответил тот.
Тем временем санитары переложили Ракитина на носилки, медсестра воткнула ему в вену капельницу, и уже через минуту оперативники остались одни в пустой квартире. Егоров мрачно осмотрел валявшиеся на полу осколки разбитой бутылки и расставленные на столе закуски.
Мальцев как будто прочитал его мысли.
– Похоже, она не собиралась его убивать.
Егоров кивнул:
– Пока не узнала о нашем приезде.
Подстегнутый внезапной мыслью, он по памяти набрал телефонный номер капитана Волкова. Пришлось довольно долго ждать, но в конце концов из трубки донесся голос капитана.
– Вы звонили Ракитину после нашего разговора, чтобы предупредить его о нашем визите?! – гневно спросил у него Егоров.
Вместо ответа Волков засопел в трубку. Егорову все стало ясно.
– Так вот знайте: после того, как вы ему позвонили, Ракитина пытались убить. Молите бога, чтобы он выжил. Так-то обошлась вашему другу такая «забота».
– Убить?! – переполошился Волков. – Кто?! Зачем?!
Не ответив, Егоров отключил телефон. Объясняться с ротозеем-капитаном у него не было никакого желания.
Пронзительная трель дверного звонка выбросила Хасана
– В чем дело? Почему ты вернулась? – хмуро спросил он, чтобы скрыть собственный страх.
Эльза захлопнула дверь и прижалась к ней спиной. Ее глаза лихорадочно блестели, тщательно расчесанная перед отъездом челка сбилась набок, под мышками выступили пятна пота, а на белой блузке контрастно темнели мелкие брызги засохшей крови.
– Фээсбэшники вычислила лейтенанта, – с придыханием произнесла она. – Мне пришлось его убить.
Вместо ответа Хасан молча подошел к ней, оттолкнул от двери и выглянул на площадку. В подъезде все было спокойно. Несколько секунд он прислушивался к тишине, после чего снова запер дверь.
– Как это произошло?
Эльза дернула плечом:
– Я не знаю. Ракитину позвонил его друг и сказал, что к нему едут фээсбэшники. К счастью, я была рядом. Ударила его бутылкой по голове, а потом добила ножом.
– Тебя никто не видел? – поинтересовался Хасан.
– Если бы. Когда я выходила из подъезда, столкнулась с Егоровым. Еле ушла от него на машине Ракитина, а потом пересела в свою.
«Действительно ушла? – напрягся Хасан. – Или разыгрывает спектакль, срежиссированный контрразведчиками из ФСБ? Да нет, – успокоил он себя. – Тогда они уже были бы здесь».
– Почему не позвонила? – задал он следующий вопрос.
– Выбросила телефон. У Ракитина в трубке остался мой номер.
Разумно. Зная номер телефона, контрразведчики могли его запеленговать. Значит, голову не потеряла, молодец. Тем не менее ее придется списать. Телефон – это улика, которая рано или поздно выведет ФСБ на ее след. Нужно срочно уходить, пока еще не поздно. Внезапно вспомнив о полученном задании, Хасан болезненно скривился. Он не может уйти без необходимых организации сведений!
– У нас осталось что-нибудь выпить? – прервала Эльза его рассуждения.
– Поищи в холодильнике.
Он прошел следом за ней на кухню, подождал, когда она, насосавшись пива из банки, поставит ее на стол, и только тогда спросил:
– Тебе удалось что-нибудь выяснить, прежде чем ты «распрощалась» с лейтенантом?
Эльза отрицательно мотнула головой:
– Мы только поднялись к нему в квартиру, как позвонил этот его друг.
Хасан нахмурился. Чеченка не виновата в случившемся. В сложившихся обстоятельствах только так и нужно было поступить. Однако для членов Совета обстоятельства – не оправдание. Они вообще не признают никаких оправданий. Только выполнив задание, можно заслужить их расположение. Он озабоченно вздохнул: