Два шага на небеса
Шрифт:
Я не мог оставаться неподвижным, словно в мое тело вселился непоседливый бес, и нервно ходил вокруг Стеллы. Меня не покидало предчувствие, что всего лишь тонкая пленка иллюзорного веселья отделяет меня от большой беды, что на меня со стремительной скоростью надвигается что-то страшное, словно мы плыли на «Титанике» и до столкновения с айсбергом оставались считаные минуты.
– Ты на меня сердишься? – спросила Стелла, все еще не показывая своего лица.
– Нет.
– У тебя голос какой-то странный… Ой, я забыла тебе сказать! Когда я вошла, на полу лежала записка. Я ее на стол
Я кинул взгляд на стол, посреди которого лежал белый лист бумаги, потом на Стеллу и снова на стол. Подошел к нему, взял записку в руки и прочитал ровные печатные буквы, выведенные простым карандашом:
«Уважаемый господин Нефедов! Я очень рада, что вы откликнулись на мою просьбу и сейчас находитесь рядом со мной, на борту „Пафоса“. Простите, но я никак не могла выбрать подходящий момент, чтобы открыться перед вами – преступник ходит за мной по пятам, он все время следит за моими передвижениями. Я боюсь выдать себя с головой, и тогда случится что-то очень страшное. Прошу вас, наберитесь терпения, отдыхайте, насколько это, конечно, возможно в нашей ситуации, и ждите, когда я сама подойду к вам. Бога ради не пытайтесь самостоятельно связаться со мной, это очень опасно!
Живу надеждой! Ваша Дамира».
Во мне взорвалась тротиловая шашка. Я подскочил к потолку, как обезьяна за бананом, и с лету врезал кулаком по переборке.
– Нет! – воскликнул я, до предела наполненный ассорти из эмоций. – Это не каюта! Это почтовый ящик какой-то!
Стелла, зачесывая волосы назад, искоса смотрела на меня. Я перевернул лист, убедился, что на его обратной стороне нет никаких записей, и положил на стол.
– Читала? – спросил я, не глядя на девушку, чтобы ей легче было солгать.
– Нет, – солгала она.
Я подошел к входной двери и, опустившись на колени, заглянул под нее. Лист бумаги без труда мог пройти через узкую вентиляционную щель. Надо было снять все возможные вопросы и версии, чтобы убедиться в подлинности записки. Подойдя к Стелле, я, словно штору, задрал подол ее платья. Девушка не возмутилась, напротив, она с интересом посмотрела на меня и спросила:
– Может, снять что-нибудь?
Нет, пронести гладкий и сухой лист бумаги и карандаш в каюту она не могла, думал я, проведя ладонью по ее тонким трусикам. Выходит, записку действительно просунули под дверь.
Я снова перечитал записку. Анонимное письмо Нефедову я помнил наизусть и без труда нашел повторяющиеся фразы: «Боюсь выдать себя с головой», «случится что-то очень страшное», «Живу надеждой. Ваша…» Вне всякого сомнения, эту записку составил тот же человек, который отправил письмо Нефедову. В крайнем случае у этого человека была под рукой копия анонимного письма. Но откуда он мог взять ее? Тот экземпляр, который давал мне читать Валера, хранился в моем кабинете, куда в мое отсутствие не мог проникнуть никто, даже Зинаида. Ночью, перед тем как встретиться с Эммой, я сжег это письмо, превратил его в пепел и развеял по ветру. А что касается Валеры, то здесь и речи не могло быть о неосторожности или небрежности. Бывший
Следовательно, записку мог написать тот, кого я искал, – аноним А., он же госпожа Дамира Осак, мать врача Виктора Челеша.
– У тебя глаза, как у кошки, которую загнали на забор собаки, – сказал я Стелле.
– Наверное, это лучше, чем у собаки, которая гонится за кошкой, – ответила девушка.
Она испугалась, понял я. Смысл записки остался для нее тайной, но слова «преступник», «страшное», «опасно» взволновали. Теперь будет ходить за мной по пятам и шарахаться от каждой тени.
– Не бойся, – ласково сказал я. – Это всего лишь маленький розыгрыш. Ничего страшного не произошло. Даже наоборот… Иди ко мне.
От моих слов лицо Стеллы немного расслабилось, но все же я чувствовал, что внутренне она оставалась скованной и настороженной.
– Там кто-то ходит, – прошептала она, когда я завалил ее на подушки.
– Где ходит? – уточнил я, приспуская бретельки платья.
– Там, в коридоре.
– Сейчас, – ответил я, высвобождая из плена грудь девушки. – Сейчас я схожу и посмотрю…
Мы не успели поцеловаться, как в дверь каюты негромко, но требовательно постучали и до нас донесся голос Виктора:
– Господин Нефедов! Валерий! Откройте, пожалуйста!
Стелла взвилась в постели, словно ее застукал муж. Расправляя на себе платье, она прижала палец к губам и отрицательно покачала головой.
– Господин Нефедов! – не унимался Виктор и снова постучал в дверь. – Стелла у вас? Мне надо с ней поговорить!
Стелла вздохнула, с сожалением взглянула на мою одежду, брошенную на пол, и, словно извиняясь, пожала плечами. Минуту мы неподвижно сидели, глядя в одну точку, как две восковые фигуры, и прислушивались к всплеску волн за бортом. Потом Стелла встала с кровати, подошла к зеркалу, напомадила губы и сказала:
– Придется идти к нему. Строго по часам он пичкает меня какими-то успокаивающими таблетками. А я и без них спокойна, как бегемот.
– Надеюсь, ночью он не станет разыскивать тебя по всей яхте? – на всякий случай спросил я.
– Надеюсь, – усмехнулась Стелла и, пошевелив в воздухе пальчиками, добавила: – Встретимся на палубе!
Она распахнула дверь, и в ту же секунду я услышал глухой стук и знакомый вой Мизина:
– Вауу!
– Боже мой, я вас не задела? – раздался голос Стеллы из-за перегородки. – Вы стояли так близко от двери!
– Ерунда! – с оптимизмом ответил Мизин, тихо кряхтя. – На мне как на собаке все заживает, а один удар по почкам заменяет три кружки пива!
Черт дернул Стеллу начать оправдываться! Надо было сказать другое: «Надеюсь, вам было хорошо слышно, как скрипела кровать?»
– Я только на минутку заглянула к Нефедову, чтобы пригласить на коктейль, – заискивающим тоном произнесла она. – Ради бога, извините! Это у меня такая ужасная привычка раскрывать двери резко и нараспашку!
– Не надо, не надо! – ответил Мизин и довольно гадко захихикал. – Хоть на минутку, хоть на полчасика! Почему бы в самом деле не заняться приятным делом, тем более что это прописал врач.