Два талисмана
Шрифт:
— Оба знаете?! — рявкнул укротитель.
— Вся труппа знает, — уточнил Финкуд. — Не ори, хозяин. Дело не только тебя касается.
Прешдаг махнул рукой, испытывая горькое облегчение: хоть врать не надо.
— С этим поганцем нет смысла говорить, — глухо сказал он. — Чужие слова повторяет. Мне бы с самой Вьямрой потолковать. Может, уговорил бы дать мне отсрочку… может, отработал бы… Но ее же, пиявку, еще отыскать нужно. А как?
— Вьямру упрашивать — что скалу пинать, — хмуро ответил Финкуд. Сейчас он не был похож на лукавого, болтливого
— Это где такая?
— Ближе к воронам, чем к чайкам. Даже от дворца Хранителя не так уж далеко… Да я проведу. Покажу издали — и уйду, мне там показываться незачем. Идем сразу, не будем ждать утра, утром эта змея может поменять нору.
Эртала вышла за кулисы и остановилась, глотая ртом воздух. Она не слышала восхищенных поздравлений. Мыслями актриса была еще на сцене, душу не отпускал гневный порыв: ах, как она плеснула зелье в лицо этой гадине!
И еще Эртале хотелось пить.
А труппа уже оставила ее, засуетилась вокруг Раушарни, поправляя на нем мантию и парик перед вторым выходом короля на сцену. Эртала шагнула в сторону, чтобы никому не мешать, и прислонилась к стене.
Перед глазами ее возникла оловянная кружка.
— Пей, — негромко сказала Авита. — Только осторожнее, не размажь грим. Тебе еще на поклон выходить.
Жадными глотками Эртала выпила воду. Было жарко и душно, пахло потом и гримом.
— До конца спектакля еще долго, — сказала художница, забирая у Эрталы кружку. — Хочешь пока подышать воздухом? Пойдем на балкон.
«Она все понимает, обо всем догадывается», — подумала Эртала, бредя за Авитой по коридору. Однако вместо признательности почувствовала смутную опаску и раздражение.
Но на балконе Эрталу ожидало зрелище, которое заставило ее забыть это странное ощущение.
На краю столика, вынесенного на балкон со сцены, сидела Милеста, устремив взгляд в развернутый лист бумаги.
— Ла-ла-ла! — восхищенно пропела Эртала. — А кто-то жаловался, что читать не умеет!
Милеста вскинула голову и смутилась.
— Ой, Эртала… Как ты замечательно играла…
— Виляй, виляй хвостиком, лисичка! Что ты тут за послания читаешь?
— Мне передали письмо, — неохотно объяснила Милеста. — А я постеснялась сказать, что неграмотна. Вот смотрю на бумагу и думаю: что все эти крючки означают?
— Угу, конечно. А от кого письмо — ты, конечно, тоже постеснялась спросить? — усмехнулась Эртала.
— А посыльный сам сказал, — простодушно ответила Милеста. — От Хранителя города.
Наступило молчание. Эртала перестала улыбаться. Затем она заговорила серьезнее:
— Если человек получил письмо, а читать не умеет, он должен найти грамотного. Дай сюда, я тебе
Милеста глянула на Эрталу, потом на Авиту — и с явной неохотой протянула лист.
Эртала решительно его выхватила и прочла вслух:
— «Светлая госпожа Милеста, твоя красота сразила и покорила меня, и я жажду открыть тебе сердце. Во время праздничного ужина я покину застолье раньше остальных гостей. Умоляю тебя после этого тоже оставить пирующих и, обогнув особняк со стороны Грибоваренной улицы, постучаться в зеленую калитку. Немой слуга отворит дверь и проводит тебя к тому, кто готов пасть к твоим ногам».
Некоторое время девушки молчали. Жаркий румянец растекался по лицу Милесты.
Наконец она не выдержала:
— Что он себе позволяет? Я порядочная девушка!
— Да, письмо бесцеремонное, — кивнула Авита.
— Эй, — изумилась Эртала, — ты что, вздумала отказать Хранителю? Ну, дура…
— И пусть дура! И откажу! Прямо сейчас пойду к этому… кто он там — слуга, секретарь? И скажу, что зря его хозяин о себе воображает…
— А ну, стой! — прикрикнула на нее Авита. — Ты и впрямь дура. Разве можно унижать высокородного господина при его слугах?
— Точно! — кивнула Эртала. — Секретарь, конечно, твои вопли не перескажет господину слово в слово, но даже сам отказ…
— Если решила отказать, — размышляла вслух Авита, — надо это сделать письменно. И учтиво. — Она обернулась к Эртале. — Кстати, это не так уж глупо. Может, первый отказ покажет Хранителю, что девушка знает себе цену. Не простушка деревенская.
— Ну, разве что так… — пожала плечами Эртала и подошла к столику, на котором стоял злосчастный кувшинчик с остатками чернил и коробка с несколькими очиненными перьями.
— А ну, слезай со стола! — приказала она Милесте. — Не загораживай свет, и так темнеет уже.
Она положила кувшинчик набок, чтобы добраться до его содержимого, обмакнула перо в чернила и, склонившись над столом, начала писать на обороте письма — быстро, уверенно, не задумываясь.
— Ты повежливее там! — забеспокоилась Авита.
— Не учи меня отказывать мужчинам, я это с тринадцати лет умею, — высокомерно отозвалась Эртала. — Вот, готово!
И прочла вслух:
— «Смиренная служанка высокородного господина не считает себя достойной его бесценного внимания и не осмелится прийти на свидание, даже рискуя рассердить Сына Клана… Но разве скромный полевой цветок разгневать может царственную пальму?»
— Отлично! — оценила Авита. — Ты умница. Этакий учтивый удар по высокородной морде — и слова из роли, которые переводят все на шутку…
— Мне бы так складно не ответить, — признала Милеста.
— Держи, — сунула ей бумажку Эртала. — Чернила не смажь, не просохли еще. Беги, ищи секретаря.
Милеста умчалась.
Эртала ухмыльнулась ей вслед:
— И почему это мне кажется, что секретарю она передаст не мое письмо, а ответ на словах?
— Думаешь, согласится на свидание? — удивилась Авита. — По-моему, она не такая…