Два в одном. Оплошности судьбы
Шрифт:
– Ах, так! Ах, так!.. – Агнесса смогла произнести несколько фраз и вдруг разревелась. Она уселась, и слезы хлынули из ее глаз. Арингил, который не знал, как поступить, растерялся.
…Артем особо не расстроился: подумаешь, назвала отцом. Хорошо все обдумав, он решил, что в его жизни ничего не изменится. Да и в ее тоже. Но на всякий случай спросил:
– Что это для нас обоих будет значить?
– Теперь я не сирота… – начала она перечислять преимущества и недостатки и, помолчав, на
Артем доедал кашу и удивленно посмотрел на девчонку.
– А зачем ему тебя тащить на костер?
– Я – баска, и значит, идолопоклонница. Поэтому. Инквизиторы часто нас обвиняют в этом и сжигают.
– А ты точно поклоняешься деревьям? – спросил Артем, допивая молоко.
– Нет, не поклоняюсь, я не знаю, что это такое. Мой народ, живущий в лесах басков, поклоняется этим деревьям. Моя мать поклонялась. А я – нет.
– Не страшно, – спокойно заявил Артем. – Мы эту проблему решим. Завтра пойдем оба на исповедь. Я скажу, что дал тебе неязыческое имя и привел к истинной вере. Ты на исповеди скажешь, что веруешь в Хранителя и покаешься, что плевала мне в тарелку. Про конта с контессой расскажешь, какие они набожные. А конюх постоянно врет.
Чу сначала сидела, как громом пораженная, слушая новообретенного папу.
– Ты хочешь, чтобы я умерла? – На ее глаза стали наворачиваться слезы.
– Никак нет, Чу. Я хочу, чтобы ты жила долго и счастливо. – Хотел добавить «чтобы мы умерли в один день», но потом подумал, что это лишнее, и сказал совсем другое. – Пройти исповедь – это не смертельно. Просто говори, что я тебе сказал, и все, – улыбнулся он. – Поверь, папа плохого не посоветует.
– Правда? – Баска вытерла слезы. В ее глазах появился лучик надежды.
– Правда, правда, Чу. С волками жить – по-волчьи выть! – привел он пример из народной мудрости.
– Мы жили с волками, но не выли. К чему это? – Теперь в ее глазах отразилось недоумение.
– Это такая образная поговорка, что если ты не можешь сопротивляться чему-то, то смирись. – И, видя ее непонимание, махнул рукой: – Короче, забудь.
– А если я не пойду? – спросила она.
Но Артем прибег к безотказному методу убеждения:
– Ты должна слушаться родителя. Он заботится о твоем благе и желает тебе добра.
– Правда? – опять удивилась девочка. То, что говорил этот парень, что сначала с ней переспал, потом грубо выгнал пинком, затем раскрыл ей свой секрет и стал так добр, что дал имя, ей было непонятно. Но сейчас ей хотелось ему верить.
– Конечно, правда. Вот что бы ты сделала, если бы у тебя была дочь, и ей нужно было выбрать: пойти на костер или на исповедь? – спросил Артем. Это была манипуляция сознанием чистой воды, но он спокойно это делал для блага самой девчонки.
– Ну, не знаю… убежала бы с ней.
– Куда? И далеко ли?
– Поняла. – Чу полностью сдалась на милость родителя.
– Ну, раз поняла, иди готовься. Ты девочка умная и лишнего не наговоришь. А мне руки тренировать надо.
– Мы вечером опять будем греть твои руки, – решительно заявила Чу и, довольная, вышла. У нее появился родитель. Теперь она не одна, и он знает, что надо делать. Ей было достаточно, чтобы стать счастливой.
Над головой Арингила раздался перезвон колокольчика. Он и всхлипывающая тифлинг замерли.
– Ты думаешь то же, что и я? – вытирая слезы ладошками, спросила Агнесса.
– Это одна мера благодати, которая излилась на нашего подопечного, – пораженно ответил ангел. – Я слышал о таком. Но никогда со мной такого не случалось. Ему воздалось той же мерой от Создателя, какой он измерил эту девчушку. И мы можем выполнить одно его желание.
– Я знаю, что надо! – Агнесса была похожа на маленького коршуна. – Мы поможем ему вернуть мастера-ломастера, и он снова заработает свою меру.
Арингил отрицательно покачал головой.
– Это неверное решение. Надо такое, которое поможет ему существовать и выжить здесь. Которое станет помогать ему всегда, а не только один раз. Он сам должен отправить гремлуна, научившись этому.
– Да как он научится, криворукий? – возмутилась она. – Через сто или двести лет?
– Правильно, – невозмутимо ответил ангел, – мы исправим эту криворукость.
– Как я сама об этом не подумала! – всплеснула она руками. – Ты такой умный, Арингил.
Артем сел на кровать, положил руки на лавку, с болью посмотрел на пальцы и, сжав губы, стал их разминать. Потом представил, что у него в руках аккордеон, и по памяти пробежался по клавишам. Растянул меха и мысленно услышал, как полилась музыка. Сначала отрывисто, коряво, потом все уверенней, и наконец он уже играл, как играл раньше. Пальцы порхали по клавишам, а его самого наполняла мелодия. Сколько землянин так играл, он не знал, потому что весь был поглощен игрой, не замечая, что у него нет инструмента. Пальцы ощущали клавиши, а в уши изливалась музыка, которая невообразимым блаженством наполняла все его существо.
– Как он замечательно играет! – восхитилась Агнесса. – А ты говорил, что он непутевый. Он добрый, смелый, талантливый. А непутевый – это ты сам, – обиженно закончила она. – Только и умеешь доводить девушек до слез.
Арингил, не понимая, посмотрел на нее: только что, полчаса назад он был умным. А теперь уже непутевый.
Артем сбился и открыл глаза. Напротив него сидел хмурый мастер проклятий.
– Развлекаешься? – с обидой спросил он. – А я тут, понимаешь, застрял в твоем мире. А там меня ждут серьезные и большие дела. Думай, как меня отправлять будешь.