Два в одном. Оплошности судьбы
Шрифт:
Еще час они потратили на выработку плана и, согласовав все его детали, распределили роли и направились в сарай Свада. Под курткой у Крама был спрятан небольшой молот. Прождали они до самого утра, гадая, где мог пропадать этот выскочка, и Лон, уставший ждать брата, готов был прибить негодяя сам, и когда тот появился, тянуть не стал. Встал и, как они договорились, зашел Сваду за спину, заставив того повернуться к нему лицом. Крам тоже не стал мешкать и со всей силы нанес удар молотом по голове Свада. А дальше произошло то, чего они не могли даже представить. Тело убитого брата просто растворилось в воздухе и исчезло.
– Это что? – ошарашенно спросил Крам, испуганно глядя на брата. – Это куда
– Не знаю, – удивленно ответил Лон, но затем повеселел. – А какая разница, куда он делся. Главное, его нет – и все. И с телом возиться не надо. – Он улыбнулся.
Они вышли во двор и стали смотреть на восходящее солнце. Запели первые пташки. На крыльцо вышел отец.
– Что-то вы рано сегодня.
Он с удовольствием посмотрел на голубое небо.
– Свада видели? – спросил он.
Лон пожал плечами.
– Мы что, сторожа брату нашему?
Агнесса вскочила с места и забегала по плечу.
– Ну чего ты застыл, тупица, там в зале висят два сладких духа – беги подбирай их! – Она видела, что человек застыл, оторопело разглядывая вымазанного в крови гремлуна.
– Свад, ты что, их убил? – спросил Артем и глупо заулыбался. Он был рад вновь увидеть своего проказливого мальчика-с-пальчика, как сейчас мысленно обозвал он его, хотя тот бы величиной с локоть. И не скрывал своей радости.
– Кого я убил, недоумок? Ты вновь меня вызвал. Своим дурацким заклинанием. Ты знаешь, что я нашел свое место в жизни? Ты это знаешь? – орал гремлун. – Я снова обрел свободу творчества! Я… Я всю ночь выполнял твою просьбу снять проклятие с ног этой маленькой грязнули, заросшей волосами по пупок! – Он задохнулся от возмущения и только потрясал окровавленными руками, не в силах больше произнести ни слова.
– Подожди, малыш, – опомнился Артем, – я сейчас, – и быстро ломанулся в зал, где были убиты его стараниями два церковника. Затем опомнился, вернулся. Закрыл библиотеку изнутри и поспешил в зал, подмигнув оторопевшему гремлуну.
– Не дрейфь, дружище, – произнес он. – Я тебе горло перережу, и ты снова будешь у себя дома, как новенький.
Услышав предложение человека, Сунь Вач Джин судорожно схватился за горло. Его воображение ярко показало, как тот достает свой ужасный костяной нож и медленно перерезает ему горло. Он сглотнул и почувствовал боль при этом. Осторожно проверил горло и убедился, что оно все еще цело. Человек скрылся в зале, а у него появилось время подумать. Он опустился на пол и закрыл глаза. Что произошло, отчего он оказался снова здесь, в том зале, где его прихлопнуло огромной тяжестью, упавшей сверху? Это могло означать только одно: его дома убили. Он вспомнил мгновенную боль в голове и головокружительный полет в темноте.
– Братья! – как яркая вспышка мысли, озарившая его откровением, пришло к нему понимание. Он, как ученый гремлун, знающий природу закономерностей, сразу понял, что причиной его появления тут, на месте прошлой гибели, могла стать только смерть. Он попал в круговорот перемещений. Будучи один раз вызванным и убитым, он не мог окончательно умереть. Его просто выбросило в тот мир, где он умер в прошлый раз, и, самое главное, он вновь носил на себе проклятие отца. Малыш не выдержал такого сурового поворота судьбы в своей жизни и заплакал. Уж лучше бы он погиб окончательно, но и этого он не смог бы осуществить. Смерть от насильственных действий ему не грозила, он превратился в вечного скитальца по мирам, пока кто-нибудь не отправит его обратно путем магического перемещения. Это называлось парадоксом Энштейна, первого ученого испытателя-гремлуна доказавшего его в своей теории цикла. Для Энштейна время было не прямолинейной величиной, как считалось прежде, а циклом, разбитым на фазы. После него проверить его теорию не
Так он просидел минут двадцать, неспособный двигаться и размышлять, после того как понял, каким образом он попал опять в мир дылды. Тот подошел к нему и погладил по голове, потом надел на него потерянную в зале шестеренку.
– Знаешь, великий созидатель, а я рад, что мы снова вместе, – сказал человек и по-доброму улыбнулся.
– Ты меня убьешь? – слабым голосом спросил Свад. Он поднял заплаканные глаза на Артема. Тот вновь погладил его.
– Если только ты этого захочешь, – ответил тот.
Свад прижался к большому телу человека, который уселся рядом на пол. Гремлун, вытирая заплаканные глаза, произнес:
– Пока не хочу. Там, дома, меня убили мои братья. Поэтому я снова тут. Вернусь – и они вновь меня прибьют. Даже если я пожалуюсь, никто не поверит. Лучше я подожду.
– Тогда, дружище, нам надо отсюда выбираться. Смерти двоих церковных сановников нам не простят. Если бы можно было как-то закрыть дверь изнутри, то мы были бы чисты. Те зашли внутрь, что-то там наколдовали и погибли по своей неосмотрительности, – стал объяснять положение дел Артем.
Гремлун немного подумал и произнес:
– Это сделать несложно.
Затем поднялся. Он уже овладел собой, подошел к двери.
– Подсади! – уже повелительным тоном приказал он, и когда Артем поднял его, держа на руках, переставил ключ на другую сторону двери. Закрыл дверь, достал какие-то тонкие крючки, палочки, повозился и довольно произнес: – Готово.
Артем подергал дверь – действительно она была заперта изнутри. Облегченно вздохнул.
– И на это раз пронесло.
Арингил грустно покачал головой.
– Не думаю, что так просто все получится. За убийство придется отвечать.
Его подопечный вновь перешел перекресток и оказался на развилке пяти дорог, скрытых в тумане будущего. «Как же сложно с ним», – подумал он.
– Да ладно тебе расстраиваться. Парень сделал то, что должен был сделать, или ты хотел, чтобы он подвергся пыткам в подвалах монастыря? Это был его единственный шанс безопасно покинуть это место.
– Да я не спорю, – вяло ответил ангел, – только как же у него все сложно и неопределенно по жизни. Вот это меня смущает. Не попадет ли он в еще большую беду, выбравшись из малой.
– Дорогой! Ты считаешь подвалы инквизиции малой бедой? – спросила Агнесса, и это новое определение ее «дорогой» по отношению к нему поменяло ход мыслей Арингила. У него тоже наметились проблемы в личной жизни. В нее медленно, но уверенно вползала Агнесса. Это не было бедой в его понимании. Девушка она красивая и неглупая, хотя несколько избалованная и сумасбродная. Но за ней маячили ее родственники. Решительная мама, папа-алкоголик и баба Крыся, отбывшая срок на каторге и отдохнувшая в борделях. И этого он страшился больше всего. А главное, он не понимал внутреннего устройства их высокого общества. На земле все было просто и понятно. Ты ангел – значит, служивый. Служи свой срок честно и добросовестно. Архангелом, конечно, не станешь, но заслужишь пенсию и право спуститься на землю, выбрать среди дочерей людей жену – и будешь жить сыто и обеспеченно. Умрешь и вернешься на небо. А тут все перемешано. Тифлинги обоих полов. Могут сходить вниз и принимать человеческий облик. Жить жизнью людей и опять возвращаться на небо. Жениться и выходить замуж. У них нет строгой вертикали власти. Есть тифлинги и Хранитель. Все! Вот этого он, взращенный на устоях земли, до конца не понимал. Кто служивым распределяет подопечных, если нет архангелов? Как раздается благодать?