Два в одном. Под чужим именем

Сухинин Владимир Александрович

– Арингил…

– Чего? – Он подозрительно на нее посмотрел.

– Мне нужно сгонять домой, побудешь тут один?

– Не вопрос, иди, – отозвался ангел и отвернулся.

«Он даже не спросил зачем! – возмущенно подумала Агнесса. – Ему что, все равно, здесь я или ушла?»

– Что значит иди? – взвилась рассерженная невниманием ангела к себе Агнесса.

Арингил удивленно вздернул брови и посмотрел на девушку.

– А что я должен был сказать? «Нет, оставайся здесь и сиди со мной вместе»?

«Ну хотя бы так», – подумала Агнесса, но

вслух сказала совсем другое. Она много раз слышала, как ее мать почем зря ругала отца, вымещая на том свое раздражение. Даже когда была не права, ее мать так обставляла ссору, что виноватым всегда оставался отец. Агнесса решила применить тот же самый прием на ангеле.

– Нет. Ты должен был все хорошо обдумать.

– В каком смысле? – удивился такому обороту Арингил.

– В таком! Ты должен был подумать, а справишься ли ты тут один. Это раз. Во-вторых… – Агнесса запнулась и задумалась. Что было во-вторых, она придумать на ходу не смогла.

Арингил ее запинку расценил по-своему.

– Иди и не бойся, я справлюсь. Если уж твоя распутная бабка справилась, то я тем более справлюсь.

– Ах вот в чем дело! – Агнесса поднялась и стала воинственно наступать на Арингила. – Тебе не нравятся мои родственники!

– Да почему сразу не нравятся? – еще сильнее удивился Арингил.

– Да потому, что ты все время их ругаешь.

– И в мыслях не было.

– А вот и было.

– Не было.

– Было! – настаивала тифлинг. Затем постаралась и подпустила слезу, как делала мама. – Мы позвали тебя в свой дом, накормили. А ты… – Она всхлипнула.

– А что я? – растерялся Арингил. – Я ничего. Родители у тебя хорошие. Если хочешь, оставайся и никуда не ходи.

– Ну какой же ты… – Агнесса осуждающе тряхнула головой. – Когда ты наконец будешь думать? Я что, должна все время думать и решать за нас двоих?

Арингил от такой несправедливости оторопел. А девушка продолжила наступать.

– Вот уж нет, – строго произнесла она. – Я не собираюсь работать за нас двоих. И вообще, у нас не принято, чтобы муж сидел дома, а жена работала за двоих. Так что увильнуть у тебя не получится.

Арингил, сбитый с толку напором девушки, попытался оправдаться:

– Я ничего такого не хотел…

– Хотел, не хотел, – прервала его тифлинг. – Ты, Арингил, уже не мальчик, сам должен соображать и не взваливать проблемы на мои хрупкие плечи. – Она вновь гордо вздернула головку и добавила: – Короче, остаешься один, смотри у меня… – Она погрозила пальчиком. – Веди себя хорошо.

Она исчезла. Арингил, глядя на дымок, который остался после тифлинга, недоуменно покачал головой.

– Это что сейчас было? – спросил он вслух сам себя.

Дорога укачивала Артема, который не смог выспаться ночью. Он, как мог, боролся со сном: тер глаза, слезал с козел и шел рядом с телегой. Но караван двигался медленно и своим монотонным движением вгонял Артема в сонливость. Он пытался разговорить Живгуна, попросив у него прощения, но тот не обращал на него никакого внимания.

Не добившись ответа, Артем задремал. Ему снилось, что он пролез в место, где находился Артам. Раздражение и злость при виде своего напарника наполнили душу Артема. Он потянулся было к нему рукой, чтобы схватить за шиворот, но Артам извернулся и с силой ударил Артема ногой.

Удар был болезненный и пришелся по уху. Артем вскрикнул и покатился кубарем. Его полет остановил колючий куст, в который он влетел. Ошалевший, непонимающий, что произошло, он вскочил, и новая боль прошлась по рукам. Осмотревшись, Артем увидел, что стоит посреди колючего кустарника, а на него, смеясь, глядит, проезжая мимо, Живгун. Артем посмотрел на ободранные, в ссадинах руки. Осторожно раздвигая колючие ветви, он стал выбираться из кустарника, вышел на дорогу и поспешил догонять свой возок. Он понял, что уснул и Живгун отомстил ему, ударив спящего по уху, отчего он упал с телеги. Ухо распухло и болело.

Артем молча взобрался на козлы и, насупившись, поехал дальше. Спать больше не хотелось, но очень хотелось посчитаться с Живгуном. Применив заклинание исцеления и незаметно связав плетение, Артем подлечил себя.

На ночлег обоз остановился в придорожном постоялом дворе. Артема, как самого молодого и только что принятого на службу, оставили сторожить, пока не распрягут лошадей и не поедят ездовые. Наступила ночь. Он сидел прислонившись к колесу и беседовал со Свадом. Тот был голоден и порывался удрать в трактир.

– Артем, да отпусти ты меня, я сам поем и тебе принесу, – канючил он, стараясь подпустить в голос побольше жалости.

– Сунь, подожди немного, сейчас опасно туда соваться.

– Да ничего опасного нет, дылда! И сколько раз тебе говорить, – гневно размахивая руками, почти вопил коротышка, – не называй меня коротким именем! Я Сунь Вач Джин!

– Ладно-ладно, – примирительно произнес Артем. – Ступай. Попадешься, сам виноват будешь.

– Не попадусь, – отмахнулся Свад. – Здесь народ темный, меня принимает за домового.

Он исчез под телегой, оставив Артема одного. Через пару минут он возник вновь и зашептал:

– Артем, тут те, кто ограбил Артама, и девчонка с ними.

– Да? Где они? – Артем подобрался.

– Они прямо за плетнем, следят за обозом. Хотят послать девчонку разведать, есть тут сторожа или нет.

Артем услышал легкие шаги, упал на землю и рукой прижал Свада. Тот уткнулся лицом в землю и недовольно заворочался. Артем сильнее прижал малыша, но тот стал изворачиваться еще энергичнее. Шаги стали удаляться, и Артем отпустил Свада. Когда тот поднял голову, землянин чуть не поперхнулся. Все лицо коротышки было измазано свежим навозом. Малыш откашлялся, сплюнул и с кулаками набросился на Артема. Тому пришлось вновь ухватить Свада и, чтобы не измазаться самому, прижать того к земле снова. Как оказалось, вовремя. Через плетень, огораживающий грузовой двор, перепрыгнули две тени. Они сноровисто подбежали к соседнему возу и стали развязывать веревки.