Два завоевателя
Шрифт:
— Не будь ослом. Нашел добряка! Надо же придумать — Киллгардского Волка в добряки записать! Ты не думай, то, что я заявил, — это правда, но не вся. Конечно, на чужой земле нам надо заслужить доверие населения. Мы эту страну никому отдавать не собираемся, так какой же смысл начинать войну с крестьянами? Однако суть дела глубже, куда как глубже. Эх, Пол, ты обратил внимание, что это за деревня? Что здесь грабить? И женщин — хоть они и попрятались, — по пальцам можно пересчитать. Ну, похватают наши солдаты горшки, подушки, порежут животных, трахнут пару баб, которых найдут, — дальше что? Напьются и начнут ссориться друг с другом, делить награбленное, значит, резать друг другу глотки. Пойми, мне
— Нет. — Пол смущенно покачал головой. — Я просто ничего не видел.
Бард изумленно глянул на него:
— Совсем-совсем ничего? Ни вот столечко?
— Ничего! Потом словно накатило, и я увидел их твоими глазами. То есть и видел и не видел одновременно. Понял что-нибудь?
— Конечно, понял… — задумчиво ответил Бард, — так бывает. Сознание как бы раздваивается… Это очень интересно. — Он присвистнул. — Ты слыхал, что они натворили в Башне Хали? Боги, боги, куда же вы смотрите! Какая жуть! Воевать надо честно, только мечами, использовать видимое оружие, а не эти чертовы штучки. Бомбить! Каково?.. Но ведь вся беда в том, что все эти адские штуки изготовлены в Башнях…
— Да, я видел этот ужас, — кивнул Пол, — правда, опять же глазами Мелисендры. Сам я ничего не могу разглядеть или услышать. Вот запах чувствую…
— Да, так бывает. Секс, случается, наводит такие хитрые мысленные мосты. Я тоже замечал, что Мелисендра служит каким-то катализатором, пробуждающим ларан. В Башнях бы ее так и использовали — она бы открывала скрытый дар у тех, кто по какой-то причине не мог добиться этого самостоятельно. Думаю, тем немногим, чем я владею, я тоже обязан ей. Хотя боги ее знают — она никогда передо мной не исповедовалась. Такая баба скрытная! — со злобным неодобрением буркнул он. — К чему это, скажи? Многие считают, что ничего хорошего в даре нет. Было время, когда я был невосприимчив к ларану. Значит, и к иллюзиям… Ладно, ты вовремя спохватился. Молодец! Иначе мы бы растеряли все свои преимущества… Что касается твоей невосприимчивости к ларану и способности что-то видеть посредством сознания Мелисендры или другого близкого тебе человека, то это тоже может стать большим преимуществом. Мы поговорим об этом позже. Я должен сначала все обдумать. Ты мне можешь здорово пособить.
Бард, прищурившись, долго и пристально разглядывал Пола — тот даже поежился под его взглядом.
— М-да, — наконец добавил Бард, — это все надо хорошенько обмозговать. Пока займемся-ка этой деревней. Пойдем, посмотришь, как надо с этими ребятами обращаться. Тебе еще придется не раз столкнуться с чем-либо подобным.
Бард в сопровождении свиты вышел во двор хибары, где остановился. К тому моменту туда было согнано все взрослое мужское население деревни.
Киллгардский Волк поздравил их с возвращением под руку его величества. Мужики помалкивали, однако Барда это не смутило. Он объявил, что в этом году они должны уплатить двойной налог. Те, кому это не под силу, сорок дней отработают на общественных работах. Дороги надо привести в порядок,
Пол уже знал, что местный месяц как раз и состоит из сорока суток. Это был период обращения самой большой луны Дарковера. Делился он на декады.
Между тем молчавшие мужики, осознав, что это и есть тягло, возложенное на них новой властью, принялись благодарить Барда за оказанную милость.
Один из офицеров, друг Барда, не выдержал и вспылил:
— Со всем уважением я выслушал, господин генерал, ваше решение и все равно считаю, что этих ублюдков сжечь надо было к чертовой матери!..
Главнокомандующий спокойно заметил:
— Нам нужны подданные, которые смогли бы платить налоги, а не живые факелы. Руки нам нужны трудовые, мозолистые. Ну, развесим мы этих разбойников по деревьям, кто потом позаботится об их вдовах, детях? Нам нищих на дорогах, что ли, не хватает!.. Кстати, о дорогах, ими следует заняться в первую очередь. Надо же, — Бард, потихоньку закипавший, уже не смог успокоиться, — сжечь мужланов! Вы что, предлагаете нам посоревноваться с наемниками из Сухих земель? Значит, баб в бордели, детей вон? Что тогда скажут люди о короле Аларике, об его армии?
Пол, стоявший рядом с ларанцу, услышал, как тот буркнул:
— Чудеса, да и только! Кто бы мог подумать, что мальчишка, лупивший всех подряд, уважавший только силу, вырастет до понимания политических задач.
В этот момент хорошенькая рыжеволосая девушка пробилась сквозь толпу мужиков, поклонилась Барду.
— Этот дом, — сказала она, — принадлежит моему отцу. Если позволите, я угощу вас вином из подвала.
— Рад, очень рад, — откликнулся Бард, — тем более рад принять этот кубок из твоих ручек, красавица. Угости вином и офицеров моего штаба.
Он улыбнулся ей, и девушка в свою очередь ответила ему улыбкой.
Пол усмехнулся про себя, вспомнив, какими лестными эпитетами награждали своего полководца солдаты — вот уж бабник так бабник, никакая юбка перед ним не устоит. Тут его мысли обратились к лерони, размещенным на другом конце деревни в отдельно стоявшем доме. К ним еще приставили четырех часовых, чтобы никто не осмелился побеспокоить их. Даже Бард, еще раз усмехнулся двойник.
Девица между тем отправилась за вином, мужики разошлись, офицеры поднялись в дом. Строение было каменным и, к удивлению Пола, опрятным внутри. В это время в дверь решительно постучали, и после приглашения вошла сестра меченосица. Ее алая туника была подобна знамени.
— Лорд-генерал!.. — прямо с порога выкрикнула она и упала на колени перед Бардом. — Киллгардский Волк, я требую справедливости!..
— Если ты из тех, кто сражался на нашей стороне, ты ее получишь. Что случилось? Если кто-то в моей армии посмел коснуться тебя… я лично не считаю военный лагерь подходящим местом для порядочной женщины. Ладно, в любом случае, если ты воевала за Астуриас, ты находишься под моей защитой. Человек, покусившийся на тебя, будет кастрирован и повешен. Даю слово…
— Нет, господин, — ответила меченосица и коснулась рукой кинжала, висевшего на шее. — Я бы сама разделалась с подобным негодяем. Или мои сестры добрались бы до них. Дело в том, что в армии Серраиса служили наемницами наши девушки. Большинство из них бежали вместе с остатками разгромленной армии, но одна или две сестры были ранены, и с ними остались давшие обет. Я требую, чтобы с ними обращались достойно, как с почетными военнопленными, как того требует обычай. Одну из наших сестер уже подвергли насилию… Когда я обратилась к сержанту, чтобы он немедленно прекратил надругательство, он заявил, что если женщина вышла на поле боя, она должна знать, что в бою можно не только погибнуть, но и попасть в плен, а женщине в плен лучше не попадать.