Двадцать и один год

Соболева Ульяна

Буквы появляются, а мои пальцы двигаются, и я представляю, что это его язык, что он вибрирует на моем клиторе, что его губы сосут меня. От возбуждения тело покрывается капельками пота.

Дикий: И ритмичными движениями толкаться внутри, представляя как через несколько минут отымею тебя по- настоящему. Членом. И снова наружу, чтобы прихватить губами твои нижние губы, дико посасывая их, втягивая в себя и удерживая во рту долгие секунды, чтобы резко опустить и зарычать в ответ на твои

рваные выдохи. Снова врываться языком в твое влагалище, чтобы трахать им, чтобы заставить извиваться… Как же вкусно лизать тебя, Алена. Давай…растирай себя пальцами, сильнее, быстрее, представляя мой язык. Это я лижу тебя. Это я хочу чтоб ты кончила.

Он приказывает, а я уже не могу остановиться. Я близка к оргазму, мои глаза закатываются, пальцы двигаются и сжимают клитор.

Дикий: Кончай, Алена! Сейчас!

И под эти слова меня срывает с такой силой, что кажется я сейчас умру. Я кусаю губы, чтобы не застонать, чтобы не закричать. Мое тело содрогается в спазмах оргазма. Впервые за долгое время. Зажимаю бедрами собственную руку и сползаю на пол, зажмурившись и чувствуя, как пылают мои щеки. Чувствуя, как угрызения совести и стыд накрывают с головой.

Какое-то время сижу, все еще вздрагивая с закрытыми глазами.

Дикий: Ты это сделала, Алена. Ты кончила только что для меня. Твое молчание красноречивей любых слов. Я бы облизал сейчас твои пальцы. А теперь иди спать…До завтра.

Точка возле его аватарки пропала, а я запрокинула голову и тяжело выдохнула.

Не знаю, что это было. Меня просто накрыло. Каждое его слово, каждая буква заставили трястись от похоти. Никогда раньше я не чувствовала ничего подобного. Как он это делает? Почему имеет надо мной власть? Почему я подчиняюсь ему, делаю то, что он говорит, жду его смсок. Он совращает меня, скидывает в пропасть. И я позволяю ему это делать.

А как же Женя? Как память о нем! Год прошел. Всего лишь какой-то год, а я уже в каком-то виртуальном романе, в виртуальном сексе. Адски остром, невероятном сексе. Никогда бы не поверила, что так бывает. Что ощущение настолько настоящие, что кажется к тебе прикасаются руки и губы…Секс действительно живет в голове. В мыслях, в картинках, в фантазии. Наверное, дело в этой остроте, в неизвестности. Она будоражит, возбуждает. Игра, кошки-мышки. Вроде бы все под контролем и в то же время ты ничего не контролируешь. Особенно саму себя.

Я могла бы об этом написать, но ввязаться в это самой…Это ненормально. Это…Боже!

Встала с пола, наклонилась над раковиной умываясь прохладной водой, а потом поднимая взгляд на свое отражение. Пьяные глаза, искусанные губы. Разве это не было реально?

Я впервые забыла о Жене. Я стала избегать мыслей о нем. Как будто запрещая себе воспоминания. И от этого становилось еще противнее. Что я за человек…я ведь так любила

Женю. Любила? А сейчас? Что я чувствую к нему сейчас? Тоску, боль, адское желание все вернуть назад…Но ведь это невозможно.

Какое-то время еще сидела там, пока не постучали в дверь.

– Мам! Все нормально?

Щеки загорелись еще сильнее, я встала, стараясь успокоиться, поправляя волосы. Еще не хватало, чтоб Лера о чем-то заподозрила.

– Да, все хорошо.

– Просто ты забежала туда и не выходишь. Я думала что-то случилось.

– Нет…так стало нехорошо, давление видно упало. Приняла душ и теперь намного легче.

Открыла дверь и увидела на пороге Леру. Стало отвратительно стыдно. Я даже в глаза ей не могла посмотреть.

Какая-то жалкая шлюшка. Дожила до сорока трех чтобы мастурбировать в туалете под эротические строки с собственного романа, написанные каким-то пацаном, которого я даже в глаза не видела. Дура!

– Мам…ты мне не нравишься. Точно все окей?

– Точно. Просто переживаю немного. А так все хорошо.

– Пойдем на кухне посидим. Мне не спится.

Я поставила чайник, а Лера достала печенье. Села напротив меня, кутаясь в теплый халат.

– Ну что насчет Ивана?

– Ничего.

– Совсем ничего? Он кажется тебя куда-то пригласил.

– Подслушивать плохо.

– Но мне же было интересно.

Лера улыбнулась и откусила печенье. А мне в горло ничего не лезет. У меня в голове до сих пор сообщения от наглого мальчишки который меня соблазнил.

– Пригласил, но я еще не уверена, что пойду.

– А почему нет? Что ты теряешь, мам? Сходи. Иван мне нравится…он заботливый, симпатичный.

– Лер…Иван не нравится мне. Точнее нравится, но не так…

– Ты о бабочках в животе и мурашках?

Я кивнула и отпила чай, согревая руки об горячую чашку.

– Ну дай этому шанс не все отношения начинаются с первого взгляда. Это же не твои книги. Да и тебе не семнадцать.

Подумала вдруг о том, что бабочки и мурашки есть…от сообщений неизвестного пацана который сидит в тюрьме и который только что качественно трахнул мне мозг.

– Я пойду. Действительно почему бы и нет. Ты права.

– Вот и правильно, мам. Очень правильно.

Да это правильно. Я больше не буду общаться с Диким. Надо это прекратить.

Уснула каким-то тяжелым сном… и мне снился Дикий. Как будто я вижу его на улице и точно знаю, что это он. Я бегу за ним, а он уходит все дальше и дальше. На нем толстовка с капюшоном и кожаная куртка. Мне наконец-то удается его догнать, я дергаю его за плечо, он оборачивается, и я вижу лицо Жени.

Резко открыла глаза и вскочила на постели. Мне пришла смска. Протянула руку и ощутила, как зашлось в груди.

Дикий: Доброе утро. Сегодня ты хорошо спала, писательница?