Двадцать лет спустя (изд. 1957г.)
Шрифт:
— Да, пока вы богаты. Эх, мой друг, не междоусобные войны разъединяют нас, а то, что мы больше не двадцатилетние юноши, то, что благородные порывы молодости угасли, уступив место голосу холодного расчета, внушениям честолюбия, воздействию эгоизма Да, вы правы, Портос; пойдем на это свидание, по пойдем хорошо вооруженные. Если мы не пойдем, они скажут, что мы струсили Эй, Планше! — крикнул д'Артаньян.
Явился Планше — Вели оседлать лошадей и захвати карабин.
— Но, сударь, на кого же мы идем?
— Ни на кого. Это простая
— Ах, в самом деле? — спросил д'Артаньян.
— Да, но он вполне вознагражден: народ на руках отнес его домой. Со вчерашнего дня дом его битком набит Его посетили коадъютор, Лонгвиль, принц де Копти; герцогиня де Шеврез и госпожа де Вандом расписались у него в числе посетителей Теперь стоит ему захотеть.
— Ну что он там захочет?
Планше запел:
Слышен ветра шепот, Слышен свист порой Это Фронды ропот «Мазарини долой!»— Нет ничего странного, что Мазарини было бы более по сердцу, если бы я совсем задавил его советника, — хмуро бросил д'Артаньян Портосу.
— Вы понимаете, сударь, что если вы просите меня захватить мой карабин для какого-нибудь предприятия вроде того, какое замышлялось против господина Бруселя.
— Нет, нет, будь спокоен. Но откуда у тебя все эти подробности?
— О, я получил их из верного источника — от Фрике.
— От Фрике? — сказал д'Артаньян. — Это имя мне знакомо.
— Это сын служанки Бруселя, молодец парень; за пего можно поручиться — при восстании он своего не упустит.
— Не поет ли он на клиросе в соборе Богоматери? — спросил д'Артаньян.
— Да, ему покровительствует Базен.
— Ах, знаю, — сказал д'Артаньян, — и он прислуживает в трактире на улице Лощильщиков.
— Совершенно верно.
— Что вам за дело до этого мальчишки? — спросил Портос.
— Гм, — сказал д'Артаньян, — я уж раз получил от него хорошие сведения, и при случае он может доставить мне и другие.
— Вам, когда вы чуть не раздавили его хозяина!
— А откуда он это узнает?
— Правильно.
В это время Атос и Арамис приближались к Парижу через предместье Сент-Антуан. Они отдохнули в дороге и теперь спешили, чтобы не опоздать на свидание. Базен один сопровождал их. Гримо, как помнят читатели, остался ухаживать за Мушкетоном, а затем должен был ехать прямо к молодому виконту Бражелону, направляющемуся во фландрскую армию.
— Теперь, — сказал Атос, — нам нужно зайти в какую-нибудь гостиницу, переодеться в городское платье, сложить шпаги и пистолеты и
— Отнюдь нет, дорогой граф. Позвольте мне не только не согласиться с вашим мнением, но даже попытаться склонить вас к моему.
— Почему?
— Потому что свидание, на которое мы идем, — военное свидание.
— Что вы хотите этим сказать, Арамис?
— Что Королевская площадь — это только продолжение Вандомской проезжей дороги и ничто другое.
— Как! Наши друзья…
— Стали сейчас нашими опаснейшими врагами, Атос… Послушайтесь меня, не стоит быть слишком доверчивым, а в особенности вам.
— О мой дорогой д'Эрбле!..
— Кто может поручиться, что д'Артаньян не винит нас в своем поражении и не предупредил кардинала? И что кардинал не воспользуется этим свиданием, чтобы схватить нас?
— Как, Арамис, вы думаете, что д'Артаньян и Портос приложат руку к такому бесчестному делу?
— Между друзьями, вы правы, Атос, это было бы бесчестное дело, но по отношению к врагам это только военная хитрость.
Атос скрестил руки и поник своей красивой головой.
— Что поделаешь, Атос, — продолжал Арамис, — люди уж так созданы, и не всегда им двадцать лет. Мы, как вы знаете, жестоко задели самолюбие д'Артаньяна, слепо управляющее его поступками. Он был побежден. Разве вы не видели, в каком он был отчаянии на той дороге? Что касается Портоса, то, может быть, его баронство зависело от удачи всего дела. Но мы встали ему поперек пути, и на этот раз баронства ему не видать. Кто поручится, что пресловутое баронство не зависит от нашего сегодняшнего свидания?
Примем меры предосторожности, Атос.
— Ну а если они придут безоружными? Какой позор для нас, Арамис?
— О, будьте покойны, дорогой мой, ручаюсь вам, что этого не случится.
К тому же у нас есть оправдание: мы прямо с дороги, и мы мятежники.
— Нам думать об оправданиях! Об оправданиях перед д'Артаньяном и Портосом! О Арамис, Арамис, — сказал Атос, грустно качая головой. — Клянусь честью, вы делаете меня несчастнейшим из людей. Вы отравляете сердце, еще не окончательно умершее для дружеских чувств. Поверьте, лучше бы у меня его вырвали из груди. Делайте, как хотите, Арамис. Я же пойду без оружия, — закончил он.
— Нет, вы этого не сделаете. Я не пущу вас так. Из-за вашей слабости вы можете погубить не одного человека, не Атоса, не графа де Ла Фер, но дело целой партии, к которой вы принадлежите и которая на вас рассчитывает.
— Пусть будет по-вашему, — грустно ответил Атос. И они продолжали свой путь.
Едва только по улице Па-де-ла-Мюль подъехали они к решетке пустынной площади, как заметили под сводами, около улицы Святой Екатерины, трех всадников.