Двадцать один год
Шрифт:
– В реальности не давайте себя так изматывать, - поучала Медоуз.
– Противник в долгой дуэли слабеет, но и вы не становитесь сильней. Тактика выматывания вообще довольно популярна, вы тоже можете использовать её, если видите, что противник менее вынослив. Но никогда не пытайтесь вымотать человека явно сильнее вас и сами не давайте себя втянуть в такую драку. Лучше сразу пробуйте вывести из строя, а при необходимости - убить.
По лицу Алисы мелькнула тень боли. Лили вообще заметила, что подруге занятия нравятся все меньше, будто каждое следующее она переносила
– Мне страшно представить, что однажды придется кого-то убить. Понимаю, на что иду, но все-таки это омерзительно. Правда, меня обещали не брать в бой; им нужны люди, которые будут распознавать и ликвидировать темные заклятия. Но я слышала, что в случае серьезной стычки мобилизуют всех.
– Это так, - Лили к перспективе боя относилась спокойно, почему-то не задумываясь, что придется кого-то по крайней мере ранить.
– Но неужели ты не понимала, на что идешь? Зачем ты тогда вступала в Орден?
Алиса слегка покраснела.
– Фрэнк рассказал мне. Он сам узнал об ордене от своей матери и решил, что там сейчас место любого волшебника, у которого есть честь и совесть. В Министерстве, говорят, творится неладное, многие сотрудники подкуплены сторонниками Сама-Понимаешь-Кого, так что будь осторожна. Аврорат на стороне Крауча, но это не лучше; они больше занимаются запугиванием, чем настоящей защитой общества. Но ведь надо что-то делать, сейчас просто нечестно оставаться в стороне… - она перевела дух.
– Если бы я не вступила в Орден, мне было бы стыдно. А убивать - страшно. Ужасно не хочется.
– Ты их жалеешь? После всего, что они натворили?
Алиса поколебалась.
– Каждый человек имеет право на жизнь. Убивая преступника, мы становимся не лучше его. А убитых не вернешь казнью убийцы. И потом: а если ошибка?
– Какая может быть ошибка в бою? Если человек принял метку, надел плащ и маску…
Подруга крутила бахрому сумочки.
– Ты ведь присутствовала на допросах Летиции и её отца? Это же ужасно.
– Их отпустили.
– Да, но через что им пришлось пройти?
Лили поежилась. Она это себе представляла куда лучше, чем Алиса, но когда прошел первый шок и омерзение, обнаружила, что в её отношении к Эммелине ничто не изменилась, а Карадок Дирборн безразличен, как прежде.
– Знаешь, мне иногда кажется, ты слишком любишь усложнять. Не надо так часто задумываться о том, что правильно, а что нет. Можно всю жизнь продумать и ничего не успеть сделать. Ты же примерно знаешь, что правильно - вот так и поступай.
– В том и дело, что я не знаю!
– всплеснула руками Алиса.
– Я почему-то сомневаюсь сейчас во всем. Да и всегда было ощущение, что мы понимаем людей и жизнь не в полной мере - есть какая-то сторона, скрытая от глаз. Мы все полумерой живем и поэтому грешим, но это ведь не станет нам оправданием.
Лили сжала зубы. Она, если честно, философские разговоры терпеть не могла. Ей еще в детстве родители и мисс Дэск объяснили, как устроен мир, что хорошо, что плохо, и в дальнейшем это лишь
Между тем Алиса остановилась.
– Каждый раз забываю сказать. Лили, у нас с Фрэнком свадьба за неделю до Хэллоуина. Можно тебя попросить быть моей подружкой?
Лили радостно застыла, потом потянулась к подруге и обняла.
– Здорово! Конечно, буду. А другие девочки? Им ты не предлагала?
– Мери написала утром, а Марлин… Постеснялась говорить. Но обязательно еще скажу.
С Сириусом и Джеймсом виделись регулярно: в любой свободный день они шатались с Лили и Марлин по Лондону или забирали девушек в Годрикову Впадину. Так устраивали посиделки в пабе или, набрав вкусностей, тащили домой, угощались, пили, танцевали под патефон, а к ночи расходились по комнатам. И там начинался праздник: Лили таяла в руках Джеймса, вся отдаваясь ему, или бешено хохотала, превратившись в лихую наездницу. После они не засыпали, бывало, до рассвета, шепчась и целуясь. Тогда-то, после таких ночей, Лили и оценила коктейль из кофе и бодрящего зелья.
Вообще, никогда она не чувствовала такого умиротворения, как когда, выбегая в утренней полутьме на кухню в накинутой поверх белья кофте, заставала там Марлин, в рубашке Сириуса сидящую на подоконнике с чашкой крепкого горького кофе в руке. Подруге тоже приходилось рано покидать дом в Годриковой Впадине - в школе авроров за прогулы по головке не гладили. Марлин принципиально не готовила, так что приготовление завтрака было на Лили, а пока она хлопотала у плиты, Маккиннон угощала её сплетнями.
– Джуди пишет, что Регулус вдруг помирился со Стеллой. Представь, извинился перед ней и заявил, что у него с Гэмп больше нет ничего общего. Правда, после этого переспал с Аделиной Макс - помнишь её, подруга Гестер Хорнби, такая высокая и бледная? Стелла их и застала, но он поклялся, что это лишь способ окончательно выкинуть свою прежнюю подстилку из головы.
– Странно, - Лили смешивала яйца и муку для омлета.
– На Блэков это не похоже.
– Вот и Сириус считает так же. Думаю, Стелла сто раз пожалеет, что вообще повстречалась малышу Регулусу. Он усыпит её бдительность, женится, а там потихоньку уморит ядом. Все подумают на неизвестную мучительную болезнь…
Лили выливала омлет в форму и всыпала кусочки бекона или томата. Слабо усмехалась ,чувствуя, как шевелится внутри тень жалости к Стелле. В самом деле, чем она отличается от других слизеринок? Ну да, некрасива, несдержанна… Но неужели только поэтому ей можно предпочитать кого угодно и так её возненавидеть, что захотеть убить?
Спускался вниз Сириус с сигаретами и зажигалкой, небрежно целовал Марлин, вкладывал одну из сигарет ей в зубы в подносил огонек. Курил в форточку. Марлин продолжала: