Двадцатый век Анны Капицы: воспоминания, письма
Шрифт:
28 марта, понедельник.Письмо от Веры и мамы. С дядей в N[ational] G[allery]. Хорошо. Я только и чувствую себе хорошо в музеях. <…> Проводила до Кембриджа, хотела покататься. Погода очень хор[ошая]. Я, как маленький ребенок, радуюсь. До глупости. Дядя мил, но не очень, а я очень. <…>
29 марта, вторник.M[useum?] Soner[?] Очень хороший, манускрипты. В. М. Рисовала, погода поганая, льет дождь. Но ничего, хорошо даже под дождем. Я хожу почти без плана и совсем хорошо. Вечером индуска и шведка сидели у меня.
30 марта, среда.Написала по поручению <1 нрзб> в Прагу. V. and А. М. Хорошо смотрелись мерзости английские. С B. C. в Music hall’е.
31 марта, четверг.Kew [32] — очень красиво <1 нрзб>, можно изучать ботанику с интересом. Никому не пишу, а надо очень многим. Получила письмо от дяди, что уезжает 8-го. Позже Robertson’ов. Устала. Спать. Надо пойти в PEF. Скоро месяц, как я в Лондоне, так много видела и узнала. Но решительно весела. Довольно горя, надо храбриться, как дядя. Он ловко это делает. Я также умею. Лондон очень хорош в тумане, под вечер. И [я] под дождем готова ходить всю ночь. Бедный опекун мокнет, но ему хорошо, он веселится; но надо прятаться, и так достаточно все плохо.
32
Ботанический сад в Лондоне.
Я рада, что приезжает папа, очень его люблю. Хоть с дядей.
1 апреля, пятница.Tate Gallery. Письмо с дядей написала Rob[ertson’ям], что не приеду. Надо написать Наташе и Мите, он очень скучает. Я его недостаточно люблю, а он, в конце концов, хороший. Может, недостаточно для меня мерзавец. Вечер провела со своими Христианочками. Хорошо и весело. Как я глупа все же.
2 апреля, суббота.Boat Race [33] , забавно. Количество народа невиданное, и все идут.
33
Состязание по гребле ( англ.).
3 апреля, воскресенье.<…> 2 1/2 опекун. Были в Kew с B. C. Хромает. Загуляли мы его с дядей. Поражаюсь его знанием ботаники, японских камелий. Вечером дивная прогулка по набережной Chelsea. Тихо, синий туман, огни еле видны. Долго гуляла одна. Хорошо! Вернулась домой.
4 апреля, понедельник.Папа не приедет, уехал в Гамбург и Киль. Жаль. <…> Люблю моего старика! <…> St. Bartolo <2 нрзб> норманская церковь. Ходила по Лондону. Завтракала с Ingrid. Хорошая она. Вечером дома забавлялись с Ingrid и de Souza. Дурачились. Завтра надо пойти в PEF, всерьез работа, а то так болтаюсь. Много читаю.
5 апреля, вторник.Была в Westminster’е. <…> Пол превосходный, ходишь как в мечети, в калошках. Католический громадный собор, Византийско-Романский. Неплохо, но будет гадко, когда кончат. Всюду мозаика испортится кирпичами. В. Museum, вазы.
6 апреля, среда.Читала целый день об аббатствах и замках. <…> Опекун грустный из-за Китая, но все же развеселила его немного.
7 апреля, четверг.Была с Ingrid в В. М. Ходили по скульптуре Ассирии, Египта, Греции. Она любит [скульптуру], и есть чутье, нужное археологу и кот[орое], я боюсь, у меня недостаточно развилось. Говорили с ней. Она не знает, что ей делать: выходить замуж за того, кот[орого] не очень любит, или разорять жизнь семьи, отчего она и уехала из Швеции. Вечером ушла с приятелем гулять. Писала письмо маме.
24 ч. Дядя, опекун, шведка и я кутили.
8 апреля, пятница.Были в Wallace Coll[ection]. Плохо. Ничего не видела хорошо. Дядя хорошо разбирается — что плохо, что хорошо. Лучше меня. Я понимаю, а он чувствует. Вечер провели все вместе. Дядя дурачился со шведкой. Очень поздно.
9 апреля, суббота.В 10 ч. заехал дядя, и поехали мы с ним через Winchester в Salisbury.
10 апреля, воскресенье.Ramsey. Хорошее норманнское абб[атство]. Stonehenge [34] , чудесный, очень страшный. На широком поле стоит один. Камни очень высокие. Красиво. Через Tauth [?] Castle в Minehead. Т[ам] ничего особенного. Чуть не столкнулись, скользко, но д[ядя] хорошо управляет, тот был бы виноват.
Хороша Англия, холмы, поля, широко Море Сев[ерное], холодное, но хорошо. Окно на море, маяк, ветер шумит, морс. Все, что нужно.
34
Стонхендж, крупнейшая мегалитическая культовая постройка 2-го тысячелетия до н. э. в Великобритании близ г. Солсбери. Земляные валы, огромные каменные плиты и столбы образуют концентрические круги.
11 апреля, понедельник.Забавлялись утром, как дети. Бегали по пляжу.
20 апреля, среда.Уезжаю из Лондона (?)
Свадьба и жизнь в Кембридже (Запись и литературная обработка Е. Капицы.)
«Дорогая Ольга Иеронимовна, мне ничего не хочется писать Вам, только одно, что люблю Вашего Петю, совсем люблю. И Вас люблю за Вашу любовь к нему. И он будет счастлив, я сделаю все для этого. Ваша любовь к нему дала ему много счастья и спокойствия. Вот это мне и хочется больше всего — успокоить, уберечь его от всех волнений.
Про себя я ничего сказать не могу, только одно, что люблю его…»
(Из письма А. Крыловой к О. И. Капице
26 апреля 1927 года).
Когда я вернулась в Париж, после того нашего с Петром Леонидовичем путешествия по Англии, я уже ясно чувствовала, что этот человек мне очень дорог. Да и Петр Леонидович чуть ли не на следующий день приехал в Париж. Я поняла, что он мне никогда, что называется, не сделает предложения, что это должна сделать я. И тогда я сказала ему: «Я считаю, что мы должны пожениться». Он страшно обрадовался, и спустя несколько дней мы поженились.
Петр Леонидович написал своей матери:
«23 апреля 1927 г., Париж
Дорогая мама,
Я, кажется, на будущей неделе женюсь на Крысе Крыловой. Ты ее полюбишь. Целую всех, всех.
Петя».
Моя мама хотела, чтобы мы непременно венчались в церкви, что мы и сделали. Кроме того, надо было зарегистрировать наш брак в советском консульстве, а для этого мне было необходимо взамен эмигрантского получить советский паспорт. Мой отец, Алексей Николаевич Крылов, в то время работал во Франции и хорошо знал нашего посла Христиана Раковского. Он пришел к нему и сказал: «Моя дочь снюхалась с Капицей. Ей нужен советский паспорт». «Это очень непросто и займет много времени, — ответил посол. — Мы поступим проще: попросим персидское посольство дать ей персидский паспорт, и тогда нам будет легко поменять его на советский». Отчего-то Алексею Николаевичу совсем не понравилась перспектива превращения его дочери в персиянку. Он страшно рассердился и поднял такую бучу в посольстве, что очень скоро все формальности были улажены. При регистрации нашего брака в советском консульстве произошла чудная история. Нас приняла там строгая дама, которая, как было видно сразу, абсолютно не понимала шуток. А Петр Леонидович всегда шутил и если видел, что у человека отсутствует чувство юмора, тут-то его особенно и разбирало. Строгая дама нас записала, а Петр Леонидович ей и говорит таким веселым тоном: «Ну, теперь вы нас три раза вокруг стола обведете?» (Он имел в виду — по аналогии с церковным венчанием.) Дама безумно обиделась, рассердилась и сказала сурово: «Ничего подобного. Но я должна сказать несколько слов вашей жене». И, обращаясь ко мне, добавила: «Если ваш муж будет принуждать вас к проституции, приходите к нам жаловаться». Даже Петр Леонидович был озадачен. Зато мы запомнили такое благословение на всю жизнь.