Дважды разыскиваемые
Шрифт:
Мила тоже замолчала. Она глядела через дорогу на освещенные окна небольшого домика и смешно морщила слегка вздернутый нос.
– Хорошо было у дяди, правда?
– Правда,- сказал Тимур.
– Я пойду. Уже поздно.
– Подожди… Подожди еще минутку. Мария Константиновна не будет сердиться.
– Не могу. До свидания.
Она кивнула и, не оглядываясь, пошла к калитке. Он догнал ее у входа, взял несмело за плечи, повернул к себе.
– Ты пойдешь со мной завтра на танцы?
–
Звякнула калитка. В глухой тишине простучали быстрые шаги Милы, потом загремела цепь-наверно, собака побежала по двору, потом послышался скрип дверей.
Тимур медленно пересек дорогу, подошел к дереву и застыл около него, будто слился с ним.
Из-за высокого заводского здания показалась луна. Она зацепилась за длинную тонкую трубу, облила улицы холодным блеклым светом.
– Милка,-прошептал Тимур.-Милка… Какая ты…
10.
Директор автопарка, увидев входящего в кабинет Сорокина, поспешно встал из-за стола и шагнул навстречу.
– Здравствуйте, Николай Аркадьевич. Что-нибудь случилось?
Сорокин пожал протянутую руку.
– Нет, ничего не случилось. Просто хочу побеседовать с водителями.
– Явятся к вам в отдел. Я же обещал.
– Не ушли еще?
– Пока здесь, в гараже. Пригласить?
– Хорошо бы. Нужна свободная комната.
– Вот мой кабинет. Располагайтесь, Мне так и так ехать в трест.
Рутман стал убирать со стола бумаги. Сорокин присел на диван и тяжело вздохнул. Вчерашний вечер не прошел бесследно - адски трещала голова. Перед глазами мелькали лица Евгения Константиновича, Надежды Михайловны, Клары, Женьки, Майи… Калейдоскоп! В таком состоянии лучше бы отдыхать - не заниматься расследованием! К сожалению, времени для отдыха не было. Дело торопило.
– Сюда, Николай Аркадьевич!-прервал мысли Сорокина директор автопарка.- За мой стол.
Я сейчас пришлю потерпевших.
– Спасибо, Семен Абрамович,- поднялся Сорокин.
Рутман вышел.
Минут через десять в дверях показался Иван Фомич Селезнев. Это был высокий худощавый мужчина лет сорока. Он неторопливо прошел в кабинет, сел на стул против лейтенанта, огляделся, поправил редкие волосы, спадающие на лоб, вопросительно посмотрел на Сорокина. Сорокин представился, объяснил, что будет заниматься розыском грабителей.
– Вспомните, пожалуйста, товарищ Селезнев, о чем говорили грабители в машине?
Селезнев подумал, пожал плечами.
– Не прислушивался я. Думал о другом: как бы не попался на пути милиционер. Эго стоило бы мне прав.
– Было нарушение?
– Да. Посадил лишнего человека.
–
– К сожалению, я ничего не знал. Находился в отпуске. Это был мой первый рейс в этом месяце.
– Перед выездом вас не предупредили?
– Нет. Забыли, видно.
– Нарисуйте, пожалуйста, устный портрет того, кто сидел рядом с вами.
– Черного,что ли?- нахмурился Селезнев.- Я уже рисовал дежурному по городу. Сколько можно повторять одно и то же.
– Кое-что не сходится, нужно уточнить. Какой же Черный?
– Какой?-скривился Селезнев.- Худой. Смуглый. Картавит как будто… Разве по этим приметам найдешь человека?.. Вот еще что-лоб у него низкий. Скошенный словно…
– Кому принадлежит кепка, которую вы обнаружили в машине?
– Кому-то из них. Прежние клиенты ничего не оставляли. Я всегда машину осматриваю, когда выходят пассажиры.
– Других грабителей не запомнили?
– Сидели они сзади… Вообще - сопляки. Лет по восемнадцати. Тот, что был за мной, наверное, учится в институте. Черный спрашивал его об Эйнштейне.. Сестра у меня,- счел нужным объяснить Селезнев, - заканчивает политехнический. Так она прожужжала мне все уши какой-то теорией относительности. Потом еще что-то заковыристое.
– Что же ответил грабитель?-вернул Сорокин Селезнева к теме разговора.
– Ничего. Рассказал анекдот о том, как Эйнштейн ездил в Японию на съезд ученых… Бандюги, понимаете? Разговаривают о науке! Не поймешь, с кем дело имеешь… Вот однажды у нас во дворе было собрание. Так один воспользовался тем, что все заняты, зашел в калитку, взял детскую коляску и покатил мимо нас, приговаривая:«Не плачь, малыш, не плачь, дорогой. Баю-бай, баю-бай!» Конечно, никто не обратил на «папашу» внимания. Только у самого выхода встретилась с ним хозяйка коляски. Она как раз с базара шла. Видите, как бывает.
– Бывает… Что вы скажете о Чайханщике?
– О Чайханщике?- Селезнев опустил веки, покопался в памяти.- В веснушках весь. Чуб такой гитлеровский. В темном плаще… Черный был в светлом, с погонами.
– Вы не знаете человека, которого ссадили на площади перед тем, как взять этих «пассажиров»?- задал очередной вопрос Сорокин.
– Нет, не знаю.
– Еще один вопрос: не называл ли кто-нибудь из преступников женское имя?
– О женщинах они, по-моему, вообще не говорили… Хотя подождите,- сдвинул брови Селезнев.- Чайханщик как будто упоминал о какой-то Кнопке…