Дважды рожденная
Шрифт:
– Оставь девочку, - буркнул его сосед.
– Не видишь - она...
– Замолчи, - оборвал Брант. Он стискивал зубы, но хриплое дыхание больше походило на всхлипы.
Повозка с будущими рабами медленно стучала колесами к причалу среди другой добычи. Занимающийся рассвет гнал с моря бриз, пепел поземкой стлался по улицам.
Я старалась не
Помощь уже близко.
– Вот она, - сказал кто-то, стаскивая меня на землю.
Удержать стон было самым трудным за сегодняшнюю ночь.
– Вы посмотрите, - изумился тягучий голос, который я не забуду никогда.
– Неужели та самая девчонка, дочь рыбака? Перебила из лука - скольких?
– Одиннадцать человек.
Еще проткнутый вилами и пара-тройка с перерезанным горлом. Кажется.
– Вот как, - капитан наклонился, убирая у меня с лица волосы.
– Жаль, что мертва. Выживи она, пожалуй, предложил бы место юнги.
Мои пальцы нащупали кинжал у него за поясом. А глаза уставились прямо в его - карие, широко распахнувшиеся от потрясения.
– Я бы отказалась!
– бросила я. Погружая лезвие в белое, высокородное горло.
Вопли ужаса и ярости оглушили меня, десяток человек бросились с занесенными мечами. Но в этот момент пристань накрыл невыносимый жар.
Такой, от которого высыхают глаза, закручиваются в спирали волосы и обнаженная кожа вздувается волдырями.
Я с трудом поднялась на ноги. Указала на повозки с награбленным, причаленные шлюпки, стоящие на рейде шхуны.
Огненевидимка прыгнула на ближайшую телегу - та мгновенно занялась. Завизжала перепуганная лошадь, кинулась вскачь, сбрасывая возницу под колеса. Невидимая тварь перескочила дальше.
Воцарился хаос. Люди орали и ревели, метались без толку, убегали, прыгали в воду. Огонь следовал за ними. Я кое-как перерезала веревки на запястьях Бранта, еще нескольких человек, но на большее
Настойчивый зов с трудом проник сквозь беспамятство:
– Очнись, Айла, - кричал Брант, сжимая меня в объятьях.
– Останови!
– Что...
– Я едва разлепила сухие, спекшиеся губы, закашлялась от гари.
Мы находились словно в жерле вулкана. Пристань пылала, дым ел глаза и раздирал легкие. В гавани горели корабли - и пиратские шхуны, и торговые барки, и рыбацкие суденышки, и фрегат береговой охраны, только что прошедший пролив. Огненевидимка умела плавать.
В ужасе я закричала, и мой крик подхватила Старшая.
Что мы наделали? Горе и бешеная ярость, что мы принимали за холодную отстраненность, наделала в городе беды больше, чем пиратский налет.
– Уходи, - приказала я огненевидимке, и тварь послушно скользнула прочь.
Старшая стремглав выбежала из пещеры в заснеженную долину. Слезы текли по ее щекам - возможно, от яркости встающего над горой Солнца. Ледяной ветер ринулся с пиков прямо ей в руки - и вырвался из моих ладоней в светлеющее южное небо над гаванью. Возмущенное вторжением, оно вскоре разразилось протестующим дождем.
Боги, сколько непоправимых ошибок я должна совершить прежде, чем пойму, кто я есть? Зачем я рождена дважды, для чего мне дана эта сила, как ею управлять, чему служить.
И почему я решила, будто у меня есть право распоряжаться жизнью или смертью лишь потому, что есть сила?
Посох нащупывает путь под снежным настом, ноги в опорках на меху хрустко сминают слепящий белый покров. Парус своевольно хлопает над головой, гоня лодку по едва заметной ряби моря. Позади надежная пещера, впереди алеет закат. За спиной родной берег, перед глазами - бледные звезды рассвета. Мои дороги будут длинными, и не скоро пересекутся.
Я вернусь домой. Но лишь когда найду ответы. Только тогда.