Дважды Татьяна
Шрифт:
Через многие руки прошло письмо Иштвана Бауэра, присланная им фотография круглолицей девушки с веселыми детскими глазами. Таня Бауэр? Увы, никто не мог вспомнить этого имени...
И все же девушку узнали. Фотография оказалась очень кстати. Бывшие соратники встретили знакомый смелый взгляд разведчицы... Климантович. Ведь в годы войны эти мужественные воины знали один другого под вымышленными именами и фамилиями.
Вскоре отцу могли сообщить, что дочь его была незаурядной разведчицей, а в годы войны действовала в оккупированном Минске,
Татьяна Бауэр - Климантович погибла, едва достигнув двадцати лет. Но самые разные люди с волнением и благодарностью могли поведать о своих встречах с ней. И круг этот все ширился: друзья по московской школе, по Московскому государственному университету, подпольщики и партизаны Белоруссии, бывшие солдаты из печально прославившихся националистических батальонов, те солдаты, которые именно благодаря Тане осознали всю глубину нравственного падения, какое ожидало бы их, не порви они с националистами. Могли бы рассказать Иштвану Бауэру о мужестве дочери и земляки его, молодые венгры, сражавшиеся против фашистов вместе с ней, вместе с советскими людьми.
Не под силу было бы старому венгерскому коммунисту даже представить себе весь круг связей его отважной дочери. Но получилось так, что в нелегкий поиск вместе с другими включился и писатель Макс Поляновский его тоже не оставила равнодушным судьба московской студентки, дочери русской женщины и венгерского коммуниста - Тани Бауэр. Судьба героическая и незаурядная.
Автор этой книги никогда не встречался с Таней Бауэр. Их пути не пересеклись ни на фронте, ни в предвоенные годы. И все же писатель отправился вслед за юной разведчицей по стершимся, полузатерянным следам. Отправился в путь, включился в поиск, вобравший множество событий, десятки новых судеб.
Писатели, журналисты, особенно те, кто посвятил себя документальному жанру, нередко становятся первооткрывателями. Добытые ими, бережно хранимые дневники, письма, живые свидетельства - это документы эпохи, и ценность их возрастает с каждым прожитым днем, с каждым новым десятилетием. Писатель-документалист проводит годы в окружении своих героев и если расстается с ними, то часто лишь для того, чтобы спустя какое-то время встретиться вновь, открыть их для себя и для читателя в новом качестве.
Труден путь первооткрывателя. Он труден вдвойне, если перед тобой следы многолетней давности.
Книга, которую сегодня наше издательство предлагает читателю, - это повесть о юной разведчице Тане Бауэр, чье имя стало известным спустя много лет после окончания войны. Вне сомнения, появятся новые документы, новые свидетельства, книга будет дополнена, дописана, и судьба Тани, роль ее в героической жизни белорусского подполья раскроется более полно.
А пока что книга эта, созданная писателем Максом Поляновским в содружестве с писательницей Ольгой Романченко, явилась ответом на письмо отца Татьяны Бауэр, венгерского коммуниста, ветерана революции 1919 года в Венгрии - Иштвана Бауэра.
НОЧНОЙ ПРЫЖОК
Это неправда,
Первый прыжок в глубокий вражеский тыл!
Таня стиснула Наташину руку - хотелось быть поближе друг к другу - и почувствовала, как непривычно горяча ладонь подруги.
– У тебя жар?
– тревожным шепотом спросила Таня, коснувшись пальцами лба и щек Наташи.
– Нет, нет, просто чуточку знобит. Умоляю, ни слова Андрею.
Руководитель группы - Андрей, сосредоточенный, собранный, держался с несколько высокомерным спокойствием. Таня, в своем пальтишке в талию и платочке, возле него казалась девчонкой, хотя с весны ей пошел девятнадцатый.
Наташа в лыжном костюме была похожа на мальчишку-спортсмена: тугие длинные косы она упрятала под летный шлем...
Прошел год с начала войны. Вернее, год и еще почти два месяца. Никто не уговаривал Таню и Наташу стать разведчицами. Просто пришли в первые недели войны в разные военкоматы Москвы эти две девушки. Пришли, как и многие другие. Каждая сказала, что знает немецкий язык, не может в эти дни оставаться в стороне...
Вместе учились прыгать с парашютом. Учились стрелять, принимать и передавать радиограммы.
Казалось, учат их бесконечно долго. Это ощущение утвердилось после "практики" - первых вылазок в Подмосковье, в тыл врага. "Практика" была недолгой, но успех ее определялся ценой человеческой жизни и победы, сопутствовавшей юным разведчикам, и даже чувство невозвратимых потерь, когда они недосчитались многих своих товарищей, вызывало жажду деятельности, длительной настоящей работы. И лишь сегодня пришло сознание небывалой стремительности, с какой прокатились эти недели и месяцы.
К самолету подогнали трап.
– Ребята, пора, - мягко сказал инструктор парашютистов Борис Петров: ему поручили руководить высадкой десанта.
Они поднялись по трапу в кабину похожего на огромную акулу "Дугласа", молчаливые, неожиданно отчужденные, как незнакомые друг с другом пассажиры. В эти минуты предельного напряжения нервов будто рушилось все, объединявшее их долгие месяцы единой целью, и каждый остался наедине с самим собой.
Дверь самолета закрылась с насосным шипением. Взвыли моторы. Несколько мягких толчков - и самолет оторвался от родной московской земли.