Дважды убитый
Шрифт:
— Разлей, — кивнул ему Пузырь.
Зубило разлил по полной и вопросительно посмотрел на Пузыря.
— Ну, че стоишь, бери стул.
Пузырь непрерывно следил за мной, пока Зубило производил манипуляции с рюмкой, бутылкой и стулом. Мы сидели полукругом, жертва и палачи. Слева Пузырь вполоборота ко мне, с рюмкой в левой и пистолетом в правой руке, дальше Зубило с такими же приборами и я с рюмкой и безо всякого пистолета в ожидании своей участи.
— Ну, — начал было Пузырь и, словно что-то вспомнив, повернулся к Зубилу: — Дверь запер?
— Кажись, запер, — мучительно сморщив
— Кажись, запер, — передразнил его Пузырь, — быстро проверь!
Зубило, с сожалением поставив рюмку на стол, поплелся в прихожую, вскоре лязгнул засов.
Понимая, что другого такого случая может не представиться, я резким движением выплеснула содержимое рюмки в лицо Пузырю и, оперевшись рукой о подлокотник кресла, перенесла правую ногу через стол и засадила его нос глубоко в череп. Я почувствовала, как с хрустом ломаются тонкие носовые перегородки, и одновременно услышала короткий, удивленный полувсхлип-полувздох, после чего тело его обмякло и руки, инстинктивно потянувшись было к лицу, безвольно упали. Все это заняло не больше секунды. Я схватила пистолет и метнулась в пролом.
Сдерживая учащенное дыхание, я прислонилась к стене, осторожно наблюдая за Зубилом. Тот, услышав шум, выскочил из прихожей, держа пистолет в вытянутой руке, и остановился как вкопанный, увидев Пузыря с окровавленной физиономией и без признаков жизни. Не знаю уж, какие мысли шевелились в его черепной коробке, но, потрогав своего напарника за плечо, он кинулся на кухню. Вылетев оттуда, он бросился на балкон, затем методично начал обыскивать комнату, беспрерывно бормоча: «Ах ты, сука! Ах ты, сука!» Видимо, это относилось ко мне, а может быть, он ругал свою несложившуюся судьбу? Кто знает?
Тут его взгляд остановился на проломе, и я, отпрянув в сторону, прижалась к стене. Я слышала, как он крадучись подошел к этому незапроектированному входу или выходу и остановился в нерешительности. Через некоторое время я увидела, как в проеме показалась его голова (ну никакого чувства самосохранения). Он посмотрел налево и, не найдя меня, стал поворачивать свою так называемую голову направо, до тех пор, пока не увидел мои ноги и дуло пистолета не уперлось ему в залепленный пластырем висок.
— Жить хочешь?
Он немного опустил и снова приподнял голову. Я расценила это как положительный ответ, но нельзя ни в чем быть уверенной, когда общаешься с таким отморозком.
— Двигайся медленно. Ты понял меня?
Он снова кивнул.
— Медленно положи пушку на пол и вползай сюда.
Вроде бы опять понял, потому что положил пистолет и стал продвигаться вперед. Я сделала два шага в сторону, держа его на прицеле. Зубило полностью выполз из проема и, встав на ноги, начал поворачиваться лицом ко мне.
— Не оборачиваться, руки за голову.
Он повиновался, как большой послушный ребенок. Я осмотрела комнату, прикидывая, как мне с ним поступить, и мой взгляд остановился на тяжелом кресле с резными подлокотниками.
— Зубило, видишь кресло?
— Вижу.
— Разверни его спинкой ко мне и сядь в него.
Он поставил кресло, как я велела, и опустился на мягкое сиденье, которое жалобно скрипнуло под его тушей.
— Где Александра Степановна?
— Кто?
— Хозяйка этой квартиры, кретин.
— В той комнате, на диване. — Он показал рукой на закрытую дверь.
— Что с ней?
— Ничего. Мы ее только связали. — В его голосе появились нотки оправдания.
Тщательно рассчитав усилие, рукояткой пистолета я ударила его по стриженому затылку, отключив на время. Затем нырнула в пролом, не забыв прихватить оружие Зубила за предохранительную скобу (на случай, если понадобятся отпечатки пальцев), и положила на стол, рядом опустила пистолет Пузыря. Подобрав «макаров» с дивана, я засунула его за пояс. Я действовала, как машина с программным управлением, которая получила соответствующую команду, эмоции отошли куда-то на задний план, сердце билось ровно и спокойно.
Подойдя к Пузырю, пощупала пульс — живой. Я достала из ящика скотч и примотала Пузыря к креслу: руки к подлокотникам, ноги к ножкам, верхнюю часть тела к спинке. Закончив с Пузырем, перешла к Зубилу, произведя с ним ту же операцию. Все это мне пришлось проделать практически одной рукой, так что это заняло у меня почти полчаса. Теперь посмотрим, что там с соседкой.
Она лежала в гостиной на диване, руки и ноги стянуты прочной капроновой веревкой, короткие седые волосы растрепались, рот заклеен пластырем. Ее серые глаза с надеждой смотрели на меня.
Освобожденная от пут, Александра Степановна бросилась по направлению к туалету. Бедная старушка, сколько же она здесь пролежала?
Приведя себя в порядок, она со вздохом опустилась на диван и рассказала мне, как все случилось. Закончив свой рассказ, она вопросительно посмотрела на меня:
— Танюша, как же быть?
— Спокойно, Александра Степановна, все уже позади, отдыхайте пока. Я пойду переоденусь и потом объясню вам, что делать.
Я вышла на лестничную площадку и уже через дверь снова вошла к себе. Открыв дверцу шкафа, я придирчиво осмотрела свой гардероб. Светка сегодня приоденется как на парад, я должна облачиться соответственно, но в то же время нужно что-то удобное для предстоящей работы. Перебрав половину плечиков с нарядами, я остановилась на легком брючном костюме цвета фреск с приталенным пиджаком и свободного покроя штанами. На ноги серебряные босоножки на высоком, но устойчивом каблуке с тонкими ремешками. Мой удобный рюкзачок к этому наряду никак не подходил. Я выбрала стального цвета кожаную сумочку на длинном ремешке, которая и довершила ансамбль. Покончив с переодеванием, я набрала номер ЖЭУ. После семи длинных гудков трубку на том конце все-таки сняли.
— Добрый день, мне бы Николая Михайловича.
— Я у телефона, — раздался в трубку суровый усталый голос.
— Николай Михайлович, дорогой, это Иванова из сорок шестой квартиры, вы меня узнали?
— Танечка, конечно, узнал, как дела? — голос Николая Михайловича сразу потеплел.
Он получал от меня солидные чаевые за работу, которую должен был выполнять по долгу службы.
— Николай Михайлович, миленький, у меня проблема. Двое пьяных здесь кусок стены разобрали, не могли бы вы прислать кого-нибудь отремонтировать? Лучше после пяти.