Дважды укушенный
Шрифт:
Люк вытащил свой контейнер с кровью из коробки и вставил туда соломинку.
— Ты произнесла сегодня хорошую короткую речь, Страж.
Я пожала плечами. — Я Мерит. Мы умеем толкнуть хорошую речь, когда это бывает нужно.
— Хорошая работа, — согласился Этан.
Я скрестила руки и наклонила голову к Этану.
— Если они уедут, это действительно такая потеря? Я имею ввиду, мы выжили, и они никогда раньше не принимали нашу сторону, так ли это важно? Даже если случится худшее — если Селине удастся начать внутреннюю войну между вампирами и людьми, и если люди снова обернутся против нас,
— Вампиры хищники, — сказал Этан. — Люди находятся на линии между хищником и жертвой. Но оборотни являются родными и близкими земле. У них есть силы, которые могут подорвать даже возможности Катчера. Мы обладаем магией. Волшебники могут использовать эту магию, направлять ее, подчинять своей воле. Но оборотни — сами магия. Они часть всего, что их окружает. Если они отступят, мы потеряем эту связь с миром, с землей, с Чикаго, и мы все станем слабее. Мы потеряем их силу. Мы также потеряем их количество. Мы потеряем потенциальных союзников, которые могут встать на нашу сторону, и как ты отметила, мы также можем встать на их защиту.
— Если они оставят нас снова, — тихо сказал Люк, — Ставки могут быть намного хуже — мы не просто будем сражаться с армией французских крестьян, вооруженных ружьями и штыками.
— Ладно, давайте не будем продолжать пинать бедную мертвую лошадь, — после некоторой паузы сказал Этан. — Предварительная встреча завтра ночью. Мы посмотрим, захватим наши мечи и возможно узнаем больше об оборотнях. Это все, что мы можем сейчас сделать.
Он посмотрел на меня. — Я немного обеспокоен твоим спаррингом, особенно если возникнет такая необходимость. Тебе все еще не удается побить меня один на один.
— Но она демонстрирует Ката как мастер, — сказал Люк, потягивая свой напиток через соломинку. — По крайней мере, у нее есть половина способностей.
— Я бы предпочла быть хорошей в обоих, — сказала я, откусывая колбасу.
Это был хороший кусок— мясной и вкусный с правильным количеством добавок.
— Это придет, — сказал уверенным тоном Этан. — Учитывая постепенный характер твоих изменений, давайте будем терпеливыми. Ну, по крайней мере, до завтрашней поездки.
— Может завтра будет великий день, — сказала я, надеясь, что нам не потребуется долго ждать. И говоря о вопросах, требующих решения... — Пока мы здесь, что вы можете мне сказать о Красной Гвардии?
Этан и Люк вскочили с такой скоростью и с такими тревожными выражениями, как будто я спросила что-то непристойное. Этан сел на диван, развернув свои плечи, словно напряжение стало совсем невыносимым.
— Где ты услышала о Красной Гвардии?
Я вытащила кусок чеддера и запихнула его в рот, стараясь принять беззаботный вид.
— Я наткнулась на несколько ссылок в книгах про вампиров, которые нашла в библиотеке.
Когда Этан выгнул брови на Люка, тот начал отвечать.
— О, хорошо, ты должна знать основное, Страж, — сказал Люк, затем посмотрел на Этана, ожидая получить согласие, чтобы продолжить. — И прямо сейчас тебе не обязательно это знать.
Я получила аксиому, полагая, что Люк процитировал какой-то фильм, о котором я не слышала, и посмотрела на Этана. Он смотрел на меня со скучающим выражением.
Я догадалась, что он не хочет обсуждать КГ. Я поняла, что у него
Может быть мне и в самом деле удалось лишить его дара речи. Учитывая его любовь к разглагольствованиям, это было достижением.
— Ладно, — сказала я и встала. — В таком случае, если мы на сегодня закончили, я откланиваюсь. — Я посмотрела на Этана. — Встречаемся в комнате для спарринга.
Этан кивнул. — Ты свободна.
— Я провожу тебя до лестницы, — сказал Люк, спрыгивая с дивана. Он оглянулся на Этана. — Мне нужно поговорить с девушкой... о девушке...
— И говорить о вещах, о которых мне знать не обязательно, — пренебрежительно сказал Этан, затем отмахнулся от него рукой. — Иди встреться с ней.
Люк наколол на зубочистку колбасу и сыр, прежде чем проводить меня до двери. Когда мы вышли в коридор, и за нами закрылись двери, Люк начал рассказывать.
— КГ — вампирская версия Отдела Внутренних Дел правоохранительных органов, — сказал он. — Но с некоторыми особенностями. Они были созданы для защиты членов Французского совета, но они не стояли на месте.Теперь они больше чем сторожевая организация. Это делает их достаточно противоречивыми.
Мы направились к лестнице, затем спустились на второй этаж.
— И поэтому Этан не любит говорить о них?
— Страж, тебе показалось, что Этан Салливан, это человек, который видит угрозу своей власти?
— Это на него не похоже, — согласилась я. Именно поэтому я еще не ответила Ною.
Я не считала, что наблюдение за Мастером такая уж плохая идея — наглядным примером этому была Селина — но я могла понять и чувства Этана.
Мы остановились перед дверью моей любимой комнаты в доме Кадогана — библиотеки. Люк глянул на дверь, потом на меня.
— Ты опять будешь искать неприемлемую информацию?
— Люк, если бы я не наводила шорох, то как бы вы тогда развлекались?
Он изумленно покачал головой, а потом развернулся и зашагал прямо к лестнице... и к комнате Линдси.
— Должен поговорить с девушкой о девушке? — крикнула я ему вслед.
Он ответил жестом. Вот что я получила, дразня вампира.
Тоска это скверное чувство. Друг однажды мне сказал: страдание, которое пришло с концом отношений было мучительным, потому что это было смертью мечты — будущего, о котором ты мечтал с любовником, любимым человеком, ребенком или другом.
Такая потеря была сама по себе мучительной, практически осязаемой вещью. Надо было переосмыслить свое будущее, возможно, в другом месте, с другими людьми, делая различные вещи, о которых ты мечтала раньше.
В моем случае, представление будущего без моей лучшей подруги — без Мэллори.
Мы наговорили друг другу много обидных вещей, которые стали преградой между нами.
Мы разговаривали после этого, но преграда еще осталась — барьер, который казался непреодолимым, по крайней мере сейчас. Это был, пожалуй, самый разочаровывающий разрыв отношений — когда человек, которого ты любишь, живет на соседней улице, в том же здании или на другом конце города, но он недоступен для тебя. Я не могла заставить себя позвонить ей. Это казалось неправильным — подобно нарушившему молчание звонку, о котором вы ранее договорились.