Дважды ушедшие
Шрифт:
Профессор медленно поднимается с кресла, смотрит на коллег, а потом говорит:
– Я – к себе. Пойдемте, Маша. А вы, Сережа, через пятнадцать минут, пожалуйста, зайдите ко мне.
Профессор и Маша выходят.
Врачи и медсестры идут за профессором.
Ровно через пятнадцать минут Сережа, блестя черными глазами, вошел, постучавшись, в профессорский кабинет.
– А, Сережа! – обрадовался профессор своему молодому коллеге.
Он уже пил чай за столиком у окна. На столе стоял большой ярко-синий заварной чайник с изображением золотого дракона и такого же цвета чашки – тоже с драконами.
– Проходите, Сережа, присаживайтесь.
Профессор налил гостю чай.
– Пейте.
– С удовольствием. Сегодня тяжелый день, – сказал Сережа.
Он сел напротив, сделал глоток и вопросительно посмотрел на профессора.
– На вкус – это обычный зеленый чай, – сказал профессор, с удовольствием отпив из своей чашки. Он сделал вид, что не заметил нетерпеливого взгляда коллеги. – А по свойствам, – продолжил рассказ профессор, – волшебный напиток. Через десять минут вы, Сережа, убедитесь в этом. Усталость, как рукой, снимет. Причем, и это самое удивительное, тонизация организма происходит без активного воздействия на сердечную мышцу. Представляете? Проверено. Ну и как? Почувствовали?
– Пока нет, – смутившись, ответил Сережа.
– Сейчас-сейчас, подождите еще несколько минут, – обнадеживающе сказал профессор и, посмотрев с прищуром на собеседника, спросил. – А знаете, Сережа, для чего я вас пригласил?
– Что-нибудь относительно сегодняшнего больного? – предположил гость.
– Совершенно верно – относительно больного! Впрочем, не только. Помните, однажды вы рассказали мне о своем хорошем знакомом, изобретшем что–то вроде дешифратора человеческой памяти?
– Да, Леонид Семенович, помню, рассказывал. Есть у меня такой… гений. В каком–то НИИ Минобороны раньше трудился. Теперь свободный хакер без диплома, – усмехнулся Сережа.
– То есть, насколько я тогда понял вас, он изобрел нечто такое, что способно извлечь информацию из нашего мозга, из нашей памяти и записать ее обычными знаками, то есть буквами? – уточнил профессор.
– Да. Но его… изобретение записывает не всю информацию, а лишь ту, которая переводима в человеческую речь. Иная информация тоже извлекается, но в разных видах – в виде картин, каких–то цветных полотен, разных там знаков, звуков…
– Удивительно! В это трудно поверить, но я готов! А поговорите-ка с ним о встрече со мной. Мне будет очень любопытно взглянуть на вашего приятеля.
– Знаете, профессор, я видел, как он это делает! – с плохо скрываемым восхищением сказал Сережа. – На фокус похоже. Только редко кто соглашается.
– Ну, вот это-то, как раз, я понять могу. Так, Сережа, а если вы договоритесь с ним на завтра?
– Я поговорю.
– И дайте, непременно дайте ему номер моего сотового телефона. Пусть он позвонит мне. Да, и я прошу вас сохранить приватность нашего сегодняшнего разговора.
– Леонид Семенович, могли бы и не предупреждать – я уже большой мальчик. Понимаю. Спасибо за чай. Кажется, подействовал, – улыбнулся Сережа.
– Я же говорил, что подействует.
– Леонид Семенович, с вашего разрешения, я пойду в лабораторию, поработаю? – спросил Сережа.
– Конечно, конечно. Идите.
И Сережа, попрощавшись, вышел.
2
Сообщники
Ночь профессор провел в своем кабинете. Он долго читал, потом записал в дневник впечатления ушедшего дня, и только в половине второго лег спать.
Кабинет в клинике был, собственно, его второй квартирой. Здесь было все, чтобы чувствовать себя, как дома. У него была здесь и комната отдыха, в которой стоял холодильник, диван, платяной шкаф с костюмами и выглаженными сорочками, и даже душевая комната с туалетом.
Утром
– Воронцов слушает… А-а-а! Да-да-да! – обрадовано произнес профессор. – Здравствуйте, Александр, здравствуйте! Рад вас слышать. Да, очень, очень хочу! И даже немедленно, если вы располагаете временем. Так прямо сейчас и приезжайте. Аппаратуру? А ее у вас много? Всего-то? Конечно, берите! Как проехать знаете? Великолепно! Жду вас.
Профессор улыбнулся, резко вышел из-за стола и, шумно потерев ладонями одна о другую, прошелся по кабинету. Потом, облачившись в белый халат, снова, опустился в кресло за своим столом, достал ночные записи и задумался.
Информацию о состоянии «стрелка», как врачи называли между собой чудом оставшегося в живых мужчину, выстрелившего себе в висок, профессор получал теперь, на исходе первых суток, уже не каждые два часа, как в первые шесть часов после операции, а один раз в четыре часа. Состояние больного было крайне тяжелое, но стабильное. Профессор, оперируя «стрелка», уже во время самой операции был удивлен тем, что мужчина с таким ранением остался жив. Но еще больше его удивило, что к исходу первых суток к «стрелку» ненадолго вернулось сознание… С таким случаем профессор столкнулся впервые.
Профессор искал объяснение этому факту – и не находил.
Кому, как не ему, профессору Воронцову, прошедшему молодым врачом Афганистан, оперировавшему в госпиталях во время чеченских войн, было известно, что при пенетрирующем 1 пулевом ранении головы, приводящем к моментальному повышению внутричерепного давления и быстрому развитию комы, прогноз не может быть благоприятным. Человек умирает, не приходя в сознание. Здесь же к концу первых суток после операции человек пришел в себя, и это – несмотря на объем кровоизлияния и степень развившегося отека мозга! Непостижимо! Услышав вчера эту новость, Воронцов, железный профессор, как за глаза называли его врачи, заплакал. Ему не было бы стыдно своих слез, если бы их кто-нибудь увидел… Но эту новость Юрий Михайлович сообщил ему по телефону, когда профессор в кабинете был один…
1
Пенетрирующее пулевое ранение – (лат. penetro – проникать) ранение, при котором пуля проникает внутрь органа, нарушая его целостность.
Конечно, он был доволен проведенной операцией. Пуля, застрявшая в лобной части черепа, оказалась полностью свинцовой… Видимо, это и стало причиной того, что «стрелок» не погиб сразу. Если бы это была твердая пуля, или пуля с «сердечником», то, обладая огромной кинетической энергией, она прошла бы череп и мозг «стрелка» насквозь… Профессор достал из ящика своего стола бесформенный кусок свинца, извлеченный из черепа «стрелка», и стал внимательно его рассматривать. Сколько микроскопических кусочков свинца оставило в голове «стрелка», это бесформенное тело, в котором, даже обладая воображением Босха, сейчас невозможно увидеть смертоносную пулю? Много, конечно, много. Но он, имея в своем распоряжении великолепнейший томограф, подаренный профессором Францем, извлек во время операции из канала, проделанного в голове «стрелка» приплюснутой пулей, все обнаруженные томографом микроскопические кусочки свинца. Это уменьшало вероятность заражения, но он все равно назначил крайне большие дозы системных антибиотиков. «Стрелок» обладает отменным здоровьем, и даже такие дозы антибиотиков не могут нанести ему существенный вред, зато можно быть уверенным, что они воспрепятствуют возникновению менингита и заражению…