Две Цены
Шрифт:
Полуэльфка одарила его колючим взглядом и ответила:
— Я не люблю быть совсем одна.
Следующая, уже готовая было вырваться фраза Феникса, застряла у него в горле. Эта наемница произнесла тоже, что часто повторял он тем, кому доверял, когда его спрашивали почему он идет вместе с ними, а не пришпорит лошадь, ведь «ловца удачи», как волка, ноги кормили.
— И я, — выдавил из себя полукровка, внезапно поняв, что он и вправду лишний в этом фургоне.
— Собирай манатки и пойдем, — она положила руку ему на плечо. — Поверь, я многое повидала на своем веку. Не меньше твоего. Я многое слышала о тебе. Думала, ты житейски мудрее
— Действительно! Стой в стороне, — прищурился Карнаж.
— Не буду, потому что я тоже хотела помочь, в сотый раз понимая, что слово «помощь» слишком туманно для людей. Да, людей! Отрасти Клара свою бороду хоть до пупа, она все равно человек. Маэстро — феларец старой закалки. И Нэй, как ни странно, тоже человек. Ее воспитали люди, с заботливой жестокостью отсекая от корней лесного народа. Я жалею о том, что поставила ей татуировку. Она не «отрекшаяся», она просто человек с телом эльфа! Если уж на то пошло, то от храмовниц можно было просто отвязаться, найти мастера и поставить ей клеймо воровки или проститутки, и совсем не на лицо. Вот и всё. Теперь спорь! Скажи, что я не права, что она и правда отметает эльфийское сознательно. Ну?
Феникс молча опустил голову.
— То-то же, — понизила голос наемница, — а за тобой я пришла, потому что ты полукровка. Настоящий. Тебя люди не воспитывали, а учили только убивать. А уж первое воспитание ты и вовсе получал у отморозков ЭРА! Я всегда держусь своих. Помнишь лангвальдское соглашение о взаимопомощи? Нет? А вот мне напомнили лет пять назад, нарисовав черную стрелу в углу глаза.
— А как же Нэй?
— О! Клара позаботится, как нежная мамочка! Уже всех гномов из отряда Тарда наизнанку вывернула мольбами о снадобьях. Ты же… Уходи, пока тебя не вытолкали взашей.
— Первое правило пропойцы, заливающего шары за чужой счет? — со слабой усмешкой ответил Карнаж.
— Оно самое, — наемница облизнула губы своим раздвоенным языком и поправила ремни, обхватывающие её голени под коротким платьем из грубой кожи.
Вдвоем они выбрались из фургона и направились в головную часть обоза.
— Как тебя называть? — между делом поинтересовался Феникс.
— К чему тебе? Я отказалась от собственного имени в знак почтения к тому человекоящеру, который меня однажды выходил. Хоть я и убивала его собратьев, но он всё равно залечил мои раны.
— Теперь понятно, почему ты так выглядишь. Это его работа?
— Да, он раздвоил мне язык и сделал чешуйчатый узор на лбу пока я была обессилена от ран. И дал новое имя — Гюрза.
— Ого! Это почему?
— Потому что был мне как второй отец. Он имел на это право. Заодно научил меня рисовать нательные узоры. А Гюрзой назвал, так как в бытность мою наемницей на островах в карательных отрядах мы убивали и ели ящериц, когда не было провизии. К тому же, такова моя манера боя, как у той змеи — медлительность и флегматичность, и
— Впечатляет, — неподдельно изумился Карнаж столь открытой похвальбе.
— А твое прозвище откуда? — остановилась наемница и, сложив руки на груди, выжидающе посмотрела на «ловца удачи».
— Наверное, оно возникло потому, что, хоть из огня да в полымя часто попадаю, но выхожу целым и невредимым. Вот и вся история, — спокойно ответил Феникс. Ему и вправду нечего было еще добавить, а поэтичные образы восстающих всякий раз из пепла птиц его мало прельщали.
— То-то я смотрю у тебя шрамов много, — улыбнулась в свою очередь Гюрза.
— Шрам — шаг мимо могилы, а переломанные кости — еще не надгробье. Так говаривал мой учитель.
— Что ж, в таком случае любой, кто уцелел и не лыком шит в чем-то феникс, — рассмеялась наемница.
Вечером в обозе было веселье. Тард по случаю скупил всю брагу у присоединившихся к ним истанийских купцов, которые ехали торговать в южный Фелар. Бритва решил дать своим парням роздых. Ведь, как только они пересекут границу людского королевства, придется соблюдать трезвость. Из-за разразившейся там войны меж рыцарских орденов на дороге стало совсем неспокойно. Оживились разбойничьи шайки, чьи бесчинства теперь можно было с легкостью списать на самоуправства капитулов. Видимо, из-за этого по началу скромный обоз всего в пяток повозок разросся в целый караван. Охраны у присоединившихся было совсем немного, но вместе с убийцами драконов они составили пусть небольшой, но крепкий отряд.
Гортт был снова неугомонен в своей благодарности Карнажу и потчевал того брагой, зло посмеиваясь над рассказом полукровки об участи чернокнижника. Напиток хорошо развязывал языки, как полагал гном, но Феникс раскрыл подробности убийства своему собутыльнику только тогда, когда понял, что тот от него не отвяжется, если не услышит всех деталей смерти кровника. Тем более выпивка в полукровку больше не лезла, а Гортт все подливал и подливал. Гюрза тоже слушала рассказ «ловца удачи», пока они втроем сидели возле костра, где ужинал Тард, и, по мере сил, помогала ему истощить запасы браги.
Бритва на ночь окружал себя самыми надежными из товарищей по оружию, либо изредка теми, у кого была неплохая репутация. Правда, Гюрза не вписывалась в его представления о «надежных» товарищах, однако гном знал лангвальдское соглашение, отчего был спокоен на этот счет. Убийца драконов в последнее время вообще держал ухо востро. Теперешняя охота началась еще тогда, когда в трактирах Швигебурга поползли слухи о приближении башни Хроноса, и, вместе с проезжими искателями истины, которых приписывали к блаженным в стремлении всюду следовать за архимагом и его Странствующей Башней, по столам зашелестели бумаги с печатями заранийского императора, феларского и сильванийского королей.
Длинные руки тайной канцелярии Ларона доставали далеко не везде, и всегда можно было изыскать способ распространения известий, однако риск оставался и был довольно велик, так как простым бумазейкам без печатей мало кто верил, да и сами печати проверялись по нескольку раз. Это бы сделал любой уважающий себя убийца драконов. Ведь их было так мало, особенно настоящих профессионалов своего дела. Они довольно часто гибли и далеко не всегда это происходило от драконьих клыко и когтей с пламенем, скорее от кинжалов из-под фиолетовых ларонийских плащей.