Две Дианы
Шрифт:
– Но кто же они? – спросила Диана.
– Прежде всего коннетабль де Монморанси, глава армии.
– Монморанси! – в ужасе повторила она.
При ненавистном имени Монморанси ей сразу припомнились все несчастья отца Габриэля, его долгое, мучительное заточение и гибель. Если Габриэль попадет в руки коннетабля, его ждет такая же участь – он погиб…
А пока все эти мысли молнией проносились в голове Дианы, король задал ей еще один мучительный вопрос:
– Так вот, Диана, какой же ты дашь мне совет? Ты лучше меня знаешь, насколько велика опасность, и твое слово будет
Слова эти или, вернее, тон, с которым произнес их король, ужаснули Диану.
– Государь, я не могу дать иного ответа, чем тот, который подскажет вам ваша совесть. Если бы вы сами не оскорбили в свое время виконта, вы бы наверняка не стали со мной советоваться, как наказать виновного. Нерешительность вашего величества вызвана более веской причиной… И, признаться, я не вижу никаких оснований для особого беспокойства. Ведь если бы господин д’Эксмес помышлял о преступлении, он бы не упустил удобной возможности ни в галерее Лувра, ни в лесах Фонтенбло.
– Довольно, Диана. Ты сняла с моей души тяжкое бремя. Благодарю тебя, дитя мое, и больше не будем об этом говорить. Теперь я могу с легким сердцем заняться подготовкой свадебных празднеств. Я хочу, чтоб они были блистательны, и хочу, чтоб и ты там блистала, – слышишь, Диана?
– Ваше величество, извините меня, но я как раз хотела просить у вас позволения не участвовать в этих забавах. Мне бы хотелось побыть в одиночестве!
Король удивился:
– Как, Диана, разве ты не знаешь, что это будет великолепнейший праздник? Будут разные игры, будут состязания… я сам выйду на ристалище среди прочих участников. Почему ты избегаешь такого захватывающего зрелища?
– Государь, мне нужно молиться, – твердо ответила Диана.
Через несколько минут король покинул герцогиню де Кастро. Он облегчил свою душу от терзавших его тревог, целиком переложив их на хрупкие плечи бедной Дианы.
XI. Предсказания
С того дня, освободившись от гнетущих мыслей, король ушел с головой в подготовку празднеств по случаю бракосочетаний дочери его Елизаветы с Филиппом II и сестры его Маргариты с герцогом Савойским. Брачный договор Филибера-Эммануила с принцессой Маргаритой Французской надлежало подписать 28 июня. Генрих объявил, что в течение этих трех дней в Турнелле состоятся турниры и прочие рыцарские состязания. Чтобы почтить молодоженов, а заодно и потешить свою великую страсть к подобного рода развлечениям, Генрих обещал лично принять участие в турнирах.
Но поутру 28-го числа королева Екатерина Медичи, которая в такой час никогда не выходила из своих покоев, вдруг пожелала поговорить с королем.
Генрих, не возражая, исполнил желание своей супруги. Взволнованная Екатерина вошла в комнату короля:
– Государь, дорогой, я умоляю вас не выходить из Лувра до конца месяца!
– Почему так, сударыня? – спросил Генрих, удивленный столь неожиданной просьбой.
– Государь, вам грозит несчастье в ближайшие дни!
– Кто это вам сказал?
– Ваша звезда, государь. Я наблюдала ее этой ночью
Генрих рассмеялся:
– О, сударыня, если уж звезда сулит мне беду, так она меня настигнет и здесь!
– Нет, государь, беда случится под ясным небом.
– В самом деле? Может, ее принесет ветром?
– Государь, не шутите такими вещами, – настаивала королева. – Светила – это божьи письмена.
– Ах, так? – продолжал свое король. – Тогда нужно признать, что у господа бога довольно корявый и неразборчивый почерк. Множество помарок. Текст трудно разобрать, и поэтому каждый может прочитать все, что ему заблагорассудится. Вот вы, например, сударыня, поняли небесную писанину так, что жизнь моя, мол, в опасности, если я покину Лувр?
– Именно так, государь.
– Хм!.. А Форкатель в прошлом месяце видел совсем другое. Вы, полагаю, почитаете Форкателя?
– Конечно, он ученый человек. Он бегло читает то, что мы с трудом разбираем по складам.
– Тогда учтите, что специально для меня в этих ваших светилах Форкатель вычитал превосходный стишок, у которого один только недостаток – нельзя понять, что к чему. Вот он: «Не Марса ты страшись, его подобья бойся».
– Разве это предсказание противоречит моему?
– Погодите, сударыня. У меня где-то хранится мой гороскоп, составленный в прошлом году. Помните, что там напророчили?
– Очень смутно, государь.
– Там сказано было, что я погибну на поединке. Вот уж такое ни с одним королем не случалось! Кстати, дуэль, как я понимаю, – это не подобие Марса, а самый Марс и есть!
– Так что же из этого следует, государь?
– А то, что все предсказания слишком противоречивы и самое разумное – вообще в них не верить.
– И вы все-таки собираетесь выходить из Лувра в эти дни?
– Сударыня, я обещал и объявил во всеуслышание, что сам буду присутствовать на празднествах, – значит, нужно идти.
– Но вы хоть, по крайней мере, не будете участвовать?
– Прошу прощения, но данное мною слово обязывает меня к этому. Да и какая опасность возможна на турнире? Я вам крайне признателен за вашу заботливость, но позвольте заметить, что опасения ваши несостоятельны.
Екатерина Медичи сдалась:
– Государь, я привыкла покоряться вашей воле. И на этот раз я уступаю, но сколько страха и сомнений в моем сердце!
– Напрасно… – сказал король, целуя ей руку. – Вы сами последуете в Турнелль хотя бы для того, чтобы рукоплескать ударам моего копья, а заодно и убедиться в неосновательности ваших опасений.
– Я вам повинуюсь, государь, – отозвалась королева и вышла.
И действительно, Екатерина Медичи со всем двором, за исключением Дианы де Кастро, присутствовала на первом турнире, когда в течение целого дня король преломлял копья, сходясь в поединке с каждым желающим.
– Итак, сударыня, звездам свойственно ошибаться, – смеясь, сказал он вечером королеве.
Королева только покачала головой:
– Увы, июнь еще не миновал!
На следующий день повторилось то же самое – Генрих, смелый и удачливый, не покидал ристалища.