Две Дианы
Шрифт:
– Нет, милорд, – сказал Габриэль.
– Нет? Вы находите ее слишком высокой? Ах, проклятая война! Ну, так четыре тысячи экю – вполне сходная цена, черт возьми!
– Недостаточная, – холодно ответил Габриэль.
– Как? Что вы сказали? – воскликнул англичанин.
– Вы неправильно поняли мои слова. Вы спросили меня, нахожу ли я достаточным выкупом пять тысяч экю, а я вам отвечаю: нет. Ибо, по моей оценке, я стою вдвое больше, милорд.
– Вот это хорошо! – радостно закивал англичанин. – И ваш король действительно должен не пожалеть этой суммы, дабы сохранить
– Надеюсь, что к нему не понадобится обращаться, ибо мое состояние позволяет мне самому справиться с этим непредвиденным расходом.
– Стало быть, все складывается отлично, – продолжал несколько озадаченный лорд Грей. – При таком положении вещей вам придется уплатить мне десять тысяч экю. А когда, простите, вы их уплатите?
– Вы сами понимаете, – сказал Габриэль, – что я не привез с собой таких денег в осажденный город. К друзьям же неудобно обращаться. Но если вы мне предоставите немного времени, я могу получить эти деньги из Парижа…
– Очень хорошо, – согласился лорд Грей, – и в случае надобности я удовлетворюсь вашим словом, которое дороже денег. Но так как дела надо вести аккуратно, а натянутые отношения между нашими и испанскими войсками побудят меня, быть может, вернуться в Англию, то вы, надеюсь, не будете в обиде, если до уплаты выкупа я задержу вас не в этом испанском городе Сен-Кантене, а в Кале, английском городе, где губернатором мой зять, лорд Уэнтуорс. Подходят вам такие условия?
– Вполне, – горько усмехнулся Габриэль. – Я только попрошу у вас разрешения послать моего оруженосца за деньгами в Париж, дабы мои планы и ваше доверие не пострадали от чрезмерной задержки выкупа.
– Это совершенно справедливо, – ответил лорд Грей, – и будьте уверены, что в ожидании возвращения вашего доверенного мой шурин окружит вас таким почетом, какого вы достойны. В Кале вам будет предоставлена полная свобода, а лорд Уэнтуорс создаст вам наилучшие условия, тем более что он сам любит хорошенько поесть и повеселиться. Впрочем, это его частное дело – моя сестра, его жена, умерла. Я хотел только сказать, что там вы не заскучаете.
Габриэль молча поклонился.
– А вы, сударь, – обратился лорд Грей к Жану Пекуа, который во время этой сцены не раз недоуменно пожимал плечами, – вы, как я вижу, горожанин?
– Я Жан Пекуа, милорд.
– Прекрасно! На какой же выкуп от вас я могу рассчитывать?
– Что ж, милорд, я не прочь поторговаться. Кто поторгуется, тот и столкуется, как говорится. Вы изволили нахмуриться, но я не лорд и, думается, не стою и десяти ливров…
– Довольно! – брезгливо остановил его лорд Грей. – Вы заплатите сто ливров.
– Сто ливров? Пусть так, милорд, если вы меня так высоко цените, – сказал хитрый ткач, – но не наличными же все сто ливров?
– Как! У вас нет даже такой ничтожной суммы?
– Деньжонки у меня водились, милорд, – ответил Жан Пекуа, – но во время осады я все роздал больным и бедным.
– Но у вас есть друзья? Или, наконец, родные? – спросил лорд Грей.
– Друзья? На них не очень-то приходится рассчитывать, милорд. Родственники? Близких у меня нет.
– Ну, а он? – спросил нетерпеливо лорд Грей.
– Он даст мне взаймы сто ливров, я в этом не сомневаюсь, и живет он как раз в Кале.
– Вот как? – недоверчиво протянул лорд Грей.
– Уверяю вас, милорд, – сказал Жан Пекуа таким правдивым тоном, что нельзя было ему не поверить. – Его зовут Пьер Пекуа, и он уже тридцать лет держит оружейную мастерскую на улице Мартруа.
– И он с вами в дружбе?
– Еще бы! Я последний Пекуа в своем роду, значит, он должен меня почитать. Больше двух веков назад наш предок Пекуа имел двух сыновей. Один из них стал ткачом в Сен-Кантене, другой оружейником в Кале. С тех пор сен-кантенские Пекуа ткут, а те Пекуа, что в Кале, куют. Но хотя живут они врозь, дружба между ними не тускнеет. Пьер ссудит меня деньгами для выкупа, хотя не видался я с этим славным родственником около десяти лет, а потому не видался, что вы, англичане, не слишком-то легко даете нам пропуска в свои крепостные районы.
– Да, да, – любезно подтвердил лорд Грей, – вот уже скоро двести лет, как ваши Пекуа в Кале – англичане.
– О, – с жаром воскликнул ткач, – Пекуа!..
И вдруг осекся.
– Что Пекуа? – удивился лорд Грей.
– Пекуа, милорд, – сказал Жан, в смущении теребя в руках свою шапку, – Пекуа политикой не занимаются, вот что я хотел сказать. Англичане ли они, французы ли, только бы иметь им там наковальню, а здесь – ткацкий станок, чтобы можно было кормиться, и Пекуа довольны.
– Как знать, – благожелательно заметил лорд Грей, – а может, вы откроете ткацкую мастерскую в Кале, станете тоже подданным королевы Марии, и обе ветви рода Пекуа наконец воссоединятся после стольких лет.
– А что ж, очень может быть, – добродушно проворчал Жан Пекуа.
Габриэль ушам своим не верил. Доблестный горожанин, так храбро оборонявший свой город, вдруг преспокойно заговорил о переходе в английское подданство! Словно для него это было то же самое, что переменить белье. Но Жан подмигнул ему, дав понять, что здесь кроется какая-то тайна.
Вскоре лорд Грей распростился с обоими.
– Завтра мы отправимся вместе в Кале, – сказал он им. – Вы можете заняться теперь сборами в дорогу и попрощаться с городом. Я отпускаю вас на честное слово. К тому же, – добавил он со свойственной ему чуткостью, – о вас будет сообщено страже у ворот, да и вообще никого из города не выпускают без пропуска коменданта.
Габриэль молча поклонился и вышел из дома вместе с Жаном Пекуа.
– Что вы затеяли, друг мой? – спросил он ткача по дороге. – Неужели вы не можете сразу откупиться какой-то там сотней экю? Отчего вам так понадобилась поездка в Кале? У вас и в самом деле есть родственник – оружейник? Почему вы так странно себя повели?
– Тссс! – ответил с таинственным видом Жан Пекуа. – Вы можете положиться на своего оруженосца?
– Я за него ручаюсь. Ему подчас изменяет память и у него бывают этакие завихрения, но человек он верный.