Две личности, одна сущность
Шрифт:
– Чего так на меня смотришь?
– Тебе… хорошо с хвостиком, - сказала Блум первое, что пришло ей в голову.
Гантлос пожал плечами, хмыкнул и, для приличия пожелав Хищнице удачи, вернулся к товарищам.
– И как она?
– первым делом поинтересовался Огрон.
– Мне показалось, она что-то подозревает. Особенно когда я сказал ей, что ты злишься. Но за деньги работать согласна.
– Знаешь, а я ведь действительно злюсь на неё.
– Не ври ты, - бросил Анаган.
– Анька, а давай мы тебя током долбанем так, что ты сознание потеряешь! Посмотрим, как ты не будешь злиться! Между прочим, было
Два товарища переглянулись — их самопровозглашенный лидер опять начинал хитрить. И в очередной раз виноваты будут все, кроме него самого.
– Когда ты провоцировал Винкс на драку, ты вообще чего от этой Блум ожидал? Помнишь, как она тебя в прошлый раз уложила?
– спросил блондин.
Хранитель Кольца замялся. Да, он предполагал, что Хищница предпримет что-нибудь эдакое, лишь бы не допустить драки. Было бы вообще предпочтительнее, если бы валькирия предпочла броситься на пущенный подружками или им самим плазменный шар — в это случае её можно было бы притащить во дворец Нерумана и здесь уже правильно психологически обработать.
– Хорошо-хорошо, немного девочку недооценил, - признался, наконец, аловолосый.
– Будем теперь знать, что играет она сама за себя.
– С сегодняшнего дня, считай, она играет за Нерумана, - поправил Гантлос.
– И, значит, с нами в одной команде.
Слова светловолосого товарища заставили Огрона несколько разозлиться. Черт возьми, не может быть он таким наивным и так хреново разбирающимся в людях! Неужто не видно, что в этом мире Блум будет играть только за себя, отстаивать свои интересы, и лишь подыгрывать интересам тех, кто ей будет платить! Иначе зачем бы ей так легко отрекаться от фей? Зачем так легко становиться на сторону едва знакомого темного мага! И вообще, где гарантия, что Блум не работает на кого-то ещё?
– Она никогда не будет с нами в одной команде, - жестко отрезал Хранитель Кольца.
– И за Нерумана играть она будет лишь до тех пор, пока он ей платит. В осязаемой валюте. Так что молитесь, чтобы его или наши враги не заплатили ей больше. А уж не дай все возможные боги вы вдруг решите, что раз Неруман закрепил её за нами, то её мнению нужно беспрекословно подчиняться…
Рука аловолосого сжималась в кулак, висящее на цепочке Кольцо начало подсвечивать ровным лиловым цветом, а глаза, казалось, начинали темнеть. Двум оставшимся членам клана становилось всё понятно: Огрону просто взбрело в голову, что он может потерять лидерство и власть над товарищами.
– Рон, ты давно на свежем воздухе был?
– с наглой ухмылкой спросил Гантлос.
– Говорят, недостаток кислорода вреден для мозга. Ан, я же прав?
Брюнет лишь погрузил ладонь в лицо: ещё больше злить их самопровозглашенного лидера сейчас не следовало, а в такие минуты, как эта, у Хранителя Кольца чувство юмора отключалось напрочь.
– Ещё одна такая шутка — и даю слово, я тебе язык вырву, - пробурчал аловолосый.
– Силенок не хватит, - парировал блондин.
– Заткнулись оба!
– рявкнул Анаган.
Огрон, промямлив что-то невнятное, снова уткнулся в экран, Гантлос, со вздохом покивав головой, исчез — на сегодня у него была запланирована ещё одна встреча.
– Как вы мне уже оба надоели, - оторвавшись от чтения загруженной в компьютер книги, заметил Огрон.
– Боюсь, это
***
Покинув товарищей, блондин телепортировался в родной городок, к двери одного из множества аккуратных двухэтажных коттеджей. На ностальгию времени не было, хотя что-то подобное закрадывалось ведьмаку в душу, в конце концов, он не был здесь уже достаточно долго — сначала работа в одном из журналов, специализирующихся на обзорах творчества исполнителей тяжелой музыки, затем это проклятое задание, полугодовое заточение на Омеге… Хотя можно было бы и подождать ещё немного, хотя бы пару дней — но белокурому истребителю нечисти не терпелось увидеть бывших согруппников, да и их общество было куда приятнее, чем общество двух товарищей по клану или почти выжившего из ума колдуна.
За дверью послышались чьи-то тяжелые шаги, обладатель которых решил посмотреть, какая же сволочь приперлась сюда в такую рань, и через минуту на пороге показался бритый налысо здоровяк лет тридцати с украшенной бородкой-эспаньолкой лицом, обладавший, к тому же, пивным пузом; одет мужчина был просто — в застиранные джинсы под серые не один раз наспех заштопанные носки и застиранную зелёную футболку с различными иероглифами. Увидев посетителя, на его лице отобразилось несказанное удивление, и не успел Гантлос даже поздороваться, как тут же оказался в крепких медвежьих объятиях.
– Тише, ты же мне ребра сломаешь!
– сдавленно проскрежетал блондин.
– Я же знаю — ты у нас парень крепкий, выдержишь. Черт возьми, Гант, как же я раз тебя видеть!
– Я тебя тоже, дружище!
Из кухни показался длинноволосый шатен, выглядевший несколько моложе и куда изящнее и даже немного ниже здоровяка.
– Гант? Ты что ли? Гуннар, хватит держать его на пороге! А ты заходи — заодно расскажешь, где полгода пропадал.
– Боюсь, если я вам всё расскажу, мне придется вас убить, - отшутился ведьмак.
– Вот думай что хочешь — но не изменился же, что бы ты сам или твои дружки там не говорили!
– Гуннар по-дружески стукнул бывшего товарища по группе в плечо, от чего тот несколько сморщился и даже принялся растирать место удара.
– В общем, проходи на кухню и рассказывай, где тебя черти носили, какого хрена твой мобильник на эти же полгода оказался вне зоны доступа, и как ты ухитрился, наконец, выйти с нами на связь.
Товарищи перебрались на кухню; Бьорн вытащил три бутылки пива из холодильника, его брат разложил на обеденный стол только что разогретую пиццу — компания заодно решила и позавтракать, и скромно отметить встречу.
– Вы одни дома?
– поинтересовался блондин.
– Да, - ответил барабанщик.
– Жена к родителям уехала, а Бьорн решил ненадолго перебраться ко мне.
– Как там остальные?
– Алиса в прошлом месяце замуж вышла, - ответил лидер группы.
– Жалела, что тебя не было. И вообще она до сих пор беспокоится о тебе — так что хотя бы напиши ей, что цел.
Вокалистка относилась к бывшему гитаристу как к младшему брату — впрочем, это чувство разделяли и остальные члены группы. Гантлос был на пять лет моложе басиста, после его ухода ставшим самым юным в этой компании. Парень иногда даже злился на то, что иногда к нему обращались словно к ребенку, однако в случае чего всегда мог рассчитывать на совет и поддержку.