Две ложи
Шрифт:
– Да, меня посылаютъ въ Аркашонъ; но я все откладываю. Эта «заграница» ужъ такъ надола, до такой степени все тамъ жалко, скверно, мизерно посл нашихъ широкихъ русскихъ привычекъ…
– Парижъ, я вамъ скажу, сдлался прямо гнусенъ, – вставилъ съ нкоторымъ оживленіемъ старецъ. – Я вотъ только-что вернулся, во всей Европ побывалъ, и везд – одна гадость. Только и почувствовалъ себя снова человкомъ, когда меня высадили на варшавскомъ
– Но нельзя-же сказать, чтобы все было тамъ скверно. Театры, магазины… ну, наконецъ, рестораны… – замтила дама.
– Хуже нашихъ, хуже! – опять строго отрзалъ старецъ. – Фальсификація и дороговизна. Измельчало все, подгнило. Вся ихъ цивилизація подгнила. Мн, я вамъ скажу, во всей Европ только одно понравилось. Былъ я нынче въ первый разъ въ Стокгольм, такъ тамъ въ садовыхъ кафе вечеромъ каждому постителю подаютъ зеленое байковое одяло. Вотъ это умно, этому и у насъ подражать-бы слдовало.
Дама разсмялась.
– И вы сидли тамъ подъ зеленымъ байковымъ одяломъ? – спросила она.
– Сидлъ-съ, какъ какой-нибудь штурманъ, и прекрасно себя чувствовалъ. Но у насъ не знаютъ, что именно слдуетъ перенять у Европы, – заключилъ уже брюзжащимъ тономъ старецъ.
Лошади, между тмъ, поскакали. Никъ-Никъ воспользовался моментомъ, и сдлавъ торопливый, но почтительный поклонъ, покинулъ ложу.
«Чортъ возьми, изъ-за нихъ я не усплъ поставить», подумалъ онъ съ неудовольствіемъ, наводя бинокль на скаковой кругъ. – «Ну, такъ и есть, мой фаворитъ обскакиваетъ… нтъ, отпалъ. Но все равно, я потерялъ ощущеніе игры».
Онъ сталъ пробираться между двумя рядами ложъ, раскланиваясь, на минуту останавливаясь подл знакомыхъ дамъ, обмниваясь съ нкоторыми изъ нихъ какими-то условными знаками. Затмъ онъ вошелъ во вторую изъ намченныхъ имъ ложъ.
– Выиграли? – быстро обернулась къ нему элегантная дама не первой молодости.
– Увы, мн помшали поставить, – отвтилъ Никъ-Никъ, и объяснилъ, кто его задержалъ, причемъ изъ самаго тона его ясно было, что когда сидишь въ лож у такихъ особъ, то нечего думать объ игр.
– А я проигралась, то-есть не я сама, я ставила вотъ на ея счастье… (дама указала на сидвшую подл нея двушку-подростка). А баронъ, представьте, выигралъ…
Баронъ вынулъ изъ жилетки три билета съ однимъ номеромъ и показалъ Никъ-Нику, причемъ его рыжіе усы, рыжія губы и рыжія веснушки
– Садитесь, m-r Повацкій, разсказывайте… – суетливо приглашала дама, безъ нужды двигая своимъ стуломъ и подбирая платье. – Знаете новость: черезъ недлю мы узжаемъ. На мсяцъ куда-нибудь въ Швейцарію, а потомъ въ Біаррицъ. Я бы ухала раньше, но вотъ относительно Лили надо списаться. Нельзя же мн таскать ее за собою, вдь я ду отдохнуть, вы понимаете. Теперь все устроилось. Я по дорог завожу ее въ деревню ея отца, тамъ его мать. И онъ тоже тамъ, мой бывшій мужъ. Пробуду тамъ нсколько дней, и – вонъ изъ Россіи.
– Тянетъ?
– Ахъ, какъ тянетъ! Знаете, просто не смотрла бы здсь ни на что. Такъ противно, такъ противно… Ну, что такое, возьмите, эти скачки? Вдь это пародія какая-то! Можно-ли чувствовать себя въ дух среди этихъ петербургскихъ дамъ, напримръ?
– Къ мужчинамъ вы снисходительне?
– Разумется. По моему, въ Россіи если есть что нибудь хорошее, такъ это – мужчины. Нкоторые, по крайней мр. А все остальное – ужасъ, ужасъ, ужасъ! Горничной не могу найти себ. Лакей, мой Филипъ, вы знаете? – очень порядочный былъ для выздного, и вдругъ сегодня, представьте себ, нался луку! Подсаживаетъ меня въ коляску, а я слышу – лукъ. Велла ему дома остаться, что же мн было длать… Шляпу вчера по всему Петербургу искала, и не нашла. Модели проданы, а сами не умютъ сдлать. Вотъ и надла изъ тхъ, что еще въ ма покупала. Нтъ, merci; черезъ недлю мы улетучиваемся. А куда вы отсюда?
– Отсюда? Но я еще ничего не имю въ виду.
– Баронъ предлагаетъ обдать у Фелисьена. Я завезу Лили домой, это почти по дорог. Боже мой, хоть хозяинъ тамъ французъ, это немножко поднимаетъ нервы. Вы будете?
Никъ-Никъ общалъ быть.
– Значитъ, въ деревн вы встртитесь съ вашимъ бывшимъ мужемъ? – спросилъ онъ какъ-то хитро.
– Да. И мы встртимся какъ чужіе. Это оригинально, не правда-ли? Что, если онъ станетъ за мною ухаживать?
– Весьма возможно. Для него это тоже покажется оригинальнымъ.
– Вы думаете?
– Ручаюсь.
Дама засмялась, отвернулась, поправила падавшіе изъ подъ шляпки волосы Лили, потомъ быстро наклонилась къ Никъ-Нику и произнесла очень тихо надъ его ухомъ:
– Но вдь это… это нельзя было бы считать за адюльтеръ?