Две луны
Шрифт:
— Слышь, стэндапер недоношенный, сейчас дам кирку в руки и будешь камень долбить отсюда и до ужина! А вместо мяса будешь кусты грызть, как заяц и личинок из-под этих камней собирать!
— Во, во, только вам и вдалбливали, копать, пока коммунизм не выроете. И только через 100 лет стали задумываться, на хрена вам оно надо. Это, как в анекдоте: телеграмма из Тобольска в Москву. «Срочно пришлите хотя бы пару цистерн спирта. Народ протрезвел и интересуется, за что убили батюшку царя?»
— Во, дебилы. — беззлобно ругнулся Петр. Он хотел еще что-то добавить, но в этот момент запищал и заморгал красным налобник.
— Ни хера себе, Зов опять? Только ж восемь дней прошло.
— Зооов! — протяжно закричал Выживальщик, выбежав из грота. — Все в укрытия!
Через десять минут форт дружно лежал на холодных камнях пещеры.
— Ну как же так! — жалобно стенал Муня. — Всего восемь дней прошло, а это опять началось. Уйди мы в рейд, сейчас бы лежали где-нибудь в болоте и дрыгались в смертных муках. Это ж как повезло, что все в лагере были. Трындец вообще.
— Говорили, промежутки от семи до двенадцати дней, вот и началось — заметил Хунг.
— Эвенк, да это трэш! — возмутился Муня. — Живем, как первобытные аборигены, драконы жрут, теперь из-за этой хрени толком по горам не погуляешь, вот что это такое?
— Заповедник. А назовешь меня еще хоть раз так, смажу стрелу…
— Да знаю я все. — отмахнулся от корейца Муня. — Смажешь скипидаром, засунешь в анал, прокрутишь пару раз. Но ничего не добьешься, мою сраку и не таким пугали.
— Теперь действительно, в рейд не сходишь. Разве что укрытия по дороге находить от этой дряни… — задумчиво сказал Петр. — Хунг, надо бы завтра, если погода наладится, сходить, прогуляться с охотниками. Если ящерицы здесь неподалеку шарились и их накрыло, может остались где-нибудь сдохшие. Или следы на мокрой почве увидите. Возьмешь три двойки?
— Конечно, командир. Надоело уже всем только камни таскать.
Ближе к вечеру следующего дня кореец вернулся со своими и молча протянул Петру три драконьих клыка. — Разведка была, крутилась совсем рядом, в часе ходьбы отсюда. Сдохли. У них отряды основные по восемь штук, а разведка по три, выходит. Начнут их искать, точно на нас выйдут.
— Значит, у нас в запасе еще дня два-три, — прикинул Петр. — Что ж, по крайней мере, теперь знаем, когда за нас возьмутся. Вечером сообщу всем, а то уже ныть вовсю начали. Вот пускай напрягаются, зачем их гоняли, как сидоровых ишаков. Самый маленький грот, там, где к руслу ручья узкий проход, надо целиком заложить, иначе всех не хватит обороняться.
После этого разговора он собрал отряд и сказал, что нападение на лагерь возможно в ближайшие дни и показал зубы найденных ящеров. После его слов уже мало кто сомневался, что это произойдет, да и охотники вечером в разговорах подтвердили его предположения. Когда наутро стали подготавливать на валу места для копейщиков и лучников, народ нервно посмотрел на это и стал подтаскивать камни еще ожесточеннее. Игорь предложил еще выставить часовых по периметру, чтоб могли предупредить о появлении врага, но тут их ждал грандиозный облом. Какая может быть видимость в горах, обильно покрытых лесом? Только звук рога мог предупредить о приближении хвостатых, а вот до этого додумались только что. У охотников было правда две громких дуделки, так что пришлось ограничиться двумя наблюдателями, готовыми в случае опасности предупредить лагерь. Отдельный вопрос был в том, успеют ли добежать дозорные обратно, не будучи сожранными по дороге. Но выхода не было, просто сидеть и ждать было тоже тоскливо.
Так, в ожидании неизбежного прошло еще два нескончаемых дня, пропитанных тревогой и запахом чего-то страшного, вселяющего неуверенность и появление какой-то тоскливой
— Кому сидим? Чего ждем? — пытаясь напустить на себя веселость, спросил Петр, подойдя к костру, вокруг которого грелись бойцы в ожидании ужина.
— Троллейбуса ждем, а он все не идет, паскуда. Зеленого такого с гребешком на спине и нумером тринадцать — не раздумывая ни секунды, ответил Муня.
— Может, все же зря ждем? — спросил кто-то из бойцов.
— Не думаю. Но если хочешь, чтоб быстрее все произошло, можешь выйти навстречу, и, как тварей найдешь, то снимаешь штаны, показываешь голый зад, громко кричишь и бежишь сюда. Если зад целый прибежит, то это верный знак, что победим.
Кто-то негромко хохотнул, но быстро замолк.
— Интересно, а почему, если хотят оскорбить, всегда половые органы показывают, ну или намекают на них?
— Это не ко мне, это только психологи знают. Видать, в голове у человека постоянно присутствует тяга к размножению, вот он и показывает другому, что либо трахнет его всяким изощренным способом, либо намекает, что сам оппонент на это не способен.
— Тогда драконам это не понять. Они ж, как куры яйца кладут. Выходит, бесполезно им жопы и факи показывать. Может, подумают, что наоборот их закусить собой предлагаешь. — заключил Муня. — Для них надо такое оскорбление придумать, чтоб однозначно поняли. Например, взять яйцо и разбить, а потом на него показать.
— Где ты яйцо возьмешь здесь? — спросил Ежик. — Свое если только разобьешь.
— Накоплю денег и закажу в конторе ихнее. — уверенно ответил Муня. — Ради такого удовольствия никаких денег не жалко!
— Ах вот, на что ты копишь… — усмехнулся Игорь. — А я то думал, на бритву с зеркальцем, чтоб на иудейскую бородатую обезьяну не быть похожим.
— На себя посмотри, отпрыск росомахи, случайно залезшей в берлогу к медведю. — огрызнулся Муня. — А еще бы лучше найти то место, где они яйца откладывают и растоптать там все к чертовой матери.
— Не откладывают они яйца. — заметил Профессор. — Иначе уже расплодились бы. Скорее всего, они живородящие.
— Живородящие, живоумирающие, нам то какая разница. Землица в этих местах так себе, удобрять надо обильно, к весне готовиться. — высказался Пастух, добавив сучьев в костер.
— Чего же тут сажать? У нас и нету ничего. — спросили с другого края костра. Подтянувшийся на беседу народ там сидел уже в два ряда, не считая стоявших.
— Может пришлют семян, чай не разорятся. Закинули нас сюда, так пусть гуманитарку шлют. А то, как всегда, наконечники для оружия прислали, мол воюйте до последнего. А для мирной жизни опять хрен с маслом.