Две недели среди ненормальных
Шрифт:
– А мне? – прохрипел кто-то. Шаня скосила глаза и увидела, что в дверях стоит Раздолбаев с замотанным шарфом горлом.
– А ты сам в состоянии, – сказал Травкин, отодвинув его и покинув комнату.
– Это нечестно! – шепотом возмутился Миша, посмотрел вслед другу, пошёл было за ним, но передумал и подошёл к кровати, на которой лежала Шаня.
– У нас тут лазарет теперь, – по-прежнему жизнерадостно улыбаясь, хрипло сказал он. – Там, в Розиной комнате, лежат Роза с Сарой, у обеих температура. Не очень-то ей мои перчатки помогли, увы! А я вообще
Раздолбаев помолчал немного, а затем продолжил болтать, несмотря на то, что говорить почти не мог:
– А Жирный дома сидит, тоже болеет. А Ваня, по ходу, душу продал, он жив и здоров, нечестно! Эх, Шанька, мы с ним тебя вчера чуть не уронили, пока от катка до ворот несли!
– Спасибо, что не уронили, – прохрипела Шмеленкова и тут же поморщилась.
– Не благодари, я стесняюсь, – хихикнув, как кокетка, ответил Миша и закашлялся. – А до дома он тебя один нёс, не доверил мне, представляешь! Ну, как видишь, твои кости целы, значит, донёс.
Шаня только улыбнулась и внутренне порадовалась, что она не такая уж и жирная, если Ваня в одиночку сумел её дотащить. Как мило с его стороны...
– А вообще вчера был прекрасный день! – продолжил тараторить Раздолбаев. – Ну что ты ржёшь? Всем вместе всегда весело. Даже болеть коллективно весело! Так что, считай, Новый год удался. Думаю, Травкин никогда больше не отправит никого за дешевой водкой, ха!
Шмеленкова снова улыбнулась. Она хотела сказать Раздолбаеву, что он злорадная зараза, но не стала ничего говорить, чтобы лишний раз не тревожить больное горло. Однако Миша всё и так понял.
– О да, я мстительный, – заявил он. – В общем, с Новым годом, дорогой друг!
Шаня кивнула, что значило “тебя также”.
– Ой, ладно, я к Сарочке пойду, она, наверное, уже проснулась, – заторопился Раздолбаев. – Заодно проверю, жива ли Роза.
Шаня снова улыбнулась и махнула рукой, иди, мол. Миша помахал ей в ответ и выбежал из комнаты, но потом вернулся и закрыл за собой дверь. Шмеленкова усмехнулась, мысленно ему поаплодировав. Что ж, он ведь прав. С друзьями и болеть веселее.
Откинувшись на мягкую подушку, она постаралась вспомнить весь вчерашний день в мельчайших подробностях: как они тайком пожирали праздничные угощения, как запугали бедную продавщицу в палатке, как бродили по лесу... В её памяти вдруг всплыла довольная рожа Семёна, который собирался раскрыть какую-то тайну о Розе. Сколько еще секретов хранит эта семья? А весь посёлок? Шаня втайне надеялась, что когда-нибудь ей удастся узнать обо всех скелетах во всех шкафах этого посёлка ненормальных. Но больше всего её интересовали шкафы Травкиных. Шаня ведь была ужасно любопытной, и ей постоянно хотелось всюду совать свой нос, особенно в те дела, которые её не касались.
Она продолжила думать о вчерашнем дне, вспомнила показательное выступление Николая Травкина
Шаня, не замечая этого, улыбнулась. Она вдруг почувствовала, что на шею что-то давит. Она потянулась к горлу и нащупала шарф. Хм... Он не похож на её тоненький недоделанный платочек, это настоящий шерстяной шарф. И откуда он здесь взялся?
Шмеленкова вспомнила, как Раздолбаев говорил, что Ваня донёс её до дома. Она посмотрела на свою шею, потянув за шарф. Так и есть. Темно-синий, принадлежит Травкину. Он и об этом позаботился. Какая прелесть...
Шаня услышала, как по лестнице кто-то поднимается. Ну да, он же обещал принести ей чай. Шмеленкова опять улыбнулась. Все-таки здорово отмечать Новый год с такими же неадекватами, как и ты сама. Весело всем вместе попадать в приключения и разные дурацкие ситуации. Здорово вообще жить на свете!
====== Часть 18. А по четвергам нам везёт ======
– Сар...
– Отстань.
– Ну Сааааар...
– Отстань, говорю!
– Неа!
– Шань, я тебя сейчас со стула столкну.
– Ну попробуй.
– Дааааамы! Вы меня не слуууушаете! – пропел учитель английского, Грушко Гасан Григорьевич. Фамилия была вполне говорящая, потому что своей фигурой он действительно напоминал грушу.
– Звиняйте, – буркнула Шаня, даже не подняв головы.
Травкин закатил глаза, а Маринкович на секунду оторвалась от игры в Doodle Jump и мерзко расхохоталась.
– Дээээвушки, ну зис из нот гуууд, зис из вери вери бэд! – с явно русским акцентом заявил учитель. – Ну лааадно, мы, некоторым образом, вернемся к уроку. Даночка, начинай читать текст!
– Не хочу! – громогласно заявила Маринкович.
– Зис из вери вери бэд! Я поставить, это, некоторым образом, два в журнал!
– Ну и ставь некоторым образом, – пробасила Дана.
– Нет, ну это просто terrible! Ванечка, начинай читать текст!
Травкин начал читать, но его никто не слушал, кроме самого Гасана Георгиевича. А Шаня продолжила приставать к Саре.
– Да не буду я отвечать на твои тупые вопросы! – злилась Шмульдина.
– Сар, ну почему ты не хочешь поговорить со мной о парнях? – протянула Шаня, мысленно проклиная Раздолбаева.
– У тебя что, весна? – ехидно спросила Сара.
– У всех весна, май на дворе, – огрызнулась Шаня. – Ну так ты ответишь на мои вопросы?
– Нет! – прошипела Сара и с умным видом повернулась к доске, делая вид, что слушает.
– Ты что, лесбиянка? – подумав, спросила Шмеленкова.
– Заткнись! – громко сказала Сара и ткнула Шаню в бок. Шмеленкова, которая боялась щекотки, взвизгнула и подпрыгнула.