Две недели в июле
Шрифт:
Бланш уже обсуждала с ней эту тему. С тех пор как они начали разговаривать друг с другом, ей стало теплее от этих контактов. Она была счастлива, когда Бланш стала вдруг доброжелательной и приветливой с ней. Но она поняла также, что Бланш видела только один путь развития их отношений с Марком. И что ее мнение важнее его мнения. Она должна будет переехать к нему, в их город, чтобы быть рядом с ними. Конечно, она думала о таком решении. Но был и другой выход — Марк найдет работу в университете в Париже. Но Бланш ей объяснила, что это будет очень трудно, почти невыполнимо, тогда как ей будет гораздо легче переехать в другой город и найти такую же работу, как в Париже. Дети? Никаких
В тот день, в машине, сидя рядом с Марком, рассказывающим о предстоящих работах в доме, она снова внутренне возмутилась. Это не то, о чем она мечтала, — теперь она понимала это с ослепляющей ясностью. Она думала о возможном отъезде, но не только о своем, она имела в виду и его, они могли бы устроиться где-то в другом месте, ни у него, ни у нее, начать все сначала. Вместе.
— О чем ты задумалась? — спросил Марк, заметив наконец, что Клер молчит.
Она мужественно смотрит на него и отвечает:
— Я думаю о том, что будет после.
— После чего?
— Ну, хотя бы после отпуска. Через два дня я возвращаюсь в Париж, а ты остаешься здесь. Мы снова расстаемся. Как это будет? Когда мы встретимся снова? И как? Для меня разлука тяжела.
Он остановил машину у края дороги. Затем повернулся и обнял ее.
— Не беспокойся. Мы будем писать друг другу каждый день. Как раньше. И есть телефон. И очень скоро увидимся. В одни выходные приедешь ты, в другие я. Я не смогу, наверное, приезжать слишком часто — у меня уже куча дел перед началом учебного года. Но как только смогу, мы где-нибудь встретимся. Знаешь, я очень дорожу нашими отношениями. Мне тебя будет очень не хватать.
Он укачивает ее, как ребенка, которого надо утешить. Она убаюкивает в его объятиях свои опасения. Но они не исчезают. Его слова только добавляют горечи. Она уже представляет себе выходные, когда он будет занят, в окружении друзей, с Бланш, с Клеманом, а она останется одна. Осторожно, чтобы не обидеть, она высвободилась из его рук.
— А что будет потом? Есть ли у нас хоть какая-то надежда жить вместе?
Он молчит некоторое время и не смотрит на нее. Потом берет за руку.
— Я очень надеюсь, уверяю тебя. Я даже уверен, что так и будет. После Бланш ты первая женщина, которой я это говорю, поверь мне. Но ты же понимаешь, что это не может произойти сразу. У каждого из нас своя жизнь, свое прошлое. Мне скоро пятьдесят, и у меня обязанности, которые я не могу не выполнять. И которые я хочу выполнять. К тому же мы живем далеко друг от друга. Это реальность, и с ней надо считаться. Но я уверен, что однажды это случится. Если нам хватит терпения подождать, когда все уладится, все может сложиться. Я чувствую твое напряжение, я сам его испытываю. Но надо набраться терпения. Я хочу тебе признаться: я очень боялся, что Бланш не примет тебя. Для меня это было бы непереносимо. Это стало бы препятствием, которое мне было бы трудно преодолеть. Нам повезло, что она оценила тебя и приняла то, что ты будешь со мной. Это очень хорошо, ты просто не отдаешь себе отчета, как это важно. Это позволяет нам надеяться на будущее.
Она похолодела. С самого
— А почему бы тебе не приехать в Париж на первые две недели августа? Я еще не работаю, ты тоже. Мы могли бы побыть вдвоем в другой обстановке, у меня. Ты бы познакомился с моими сыновьями. Они проведут несколько дней со мной.
Эта мысль пришла к ней внезапно, импульсивно. Клер об этом не подумала раньше, но теперь это казалось ей совершенно очевидным. Почему же это невозможно? Марк отпустил ее руку и стал смотреть на дорогу.
— Ты застаешь меня врасплох. Я не знаю. Мне надо подумать. Но пока мне кажется это трудновыполнимым. Все уже предусмотрено на эти две недели. Мне надо доделать ставни. И весь август будут приезжать друзья, сменяя друг друга. Я не могу оставить Бланш и Клемана одних — это тяжелая нагрузка. Я обещал, ты должна понять. Да это и мои друзья тоже. Они хотят увидеть меня, и я тоже рад встретиться с ними. Нельзя делать что вздумается. Не надо.
Этот ответ уже не удивил ее, но все же она почувствовала горечь. Ей бы так хотелось, чтобы он с радостью согласился. Чтобы для нее он делал бы все что вздумается. Это и называется любить. Поменять все, все круто изменить. Без расчетов, не осторожничая. Марк снова заметил, что она молчит, и опять взял ее за руку.
— Послушай, не грусти. Я не сказал «нет». Просто это будет трудно. Я обещаю подумать.
Он поцеловал ее в щеку и завел машину.
Чтобы скрыть слезы, Клер прижалась лбом к стеклу. Они возвращались молча, обмениваясь ничего не значащими словами. С тех пор они больше об этом не говорили…
Клер спускается в кухню. Пришла почта, и кто-то положил ее на стол. Она смотрит, нет ли открытки от мальчиков. Видит надпись на конверте: Мадам Бланш С. Несколько секунд она остается в замешательстве, потом выходит во двор. Солнце ослепляет ее, она чувствует слабость. Медленно направляется к мастерской Марка.
— Наконец проснулась? Ну и сурок!
Он весел, улыбается.
— Я видела письмо, адресованное Бланш. Она до сих пор носит твою фамилию?
Ей не удалось скрыть волнение.
— Конечно. А что тут такого?
— Не знаю. Когда женщина разведена, и к тому же живет с другим мужчиной, обычно она возвращает себе девичью фамилию. Или сохраняет обе.
Не прерывая работы, он говорит:
— Мы не разведены…
— Правда? Так долго? Но почему?
Она взволнована.
— Почему? Даже не знаю. Наверное, потому, что это не имеет никакого значения. Чтобы не осложнять себе жизнь адвокатами, судами и всем прочим. Не вижу, для чего это нужно. Мы прекрасно обходимся без административного вмешательства в нашу жизнь.
В его голосе вдруг проскальзывает досада. Впервые она видит его таким.
— А если бы ты захотел снова жениться?
Он смеется.
— Ты же знаешь, я не создан для брака. Мне хватило одного опыта.
Ей смеяться не хочется.
— Пойду в сад, почитаю. Пока.
Ей надо прийти в себя. Подумать. Возможно, Марк прав. Ей в самом деле не следует придавать слишком большого значения таким деталям и внешним признакам. Хотя она не уверена. Что-то ей подсказывает, что именно это важно и имеет значение. Ее смущает то, что он воспринимает все по-другому. Это ее беспокоит, пугает. Здесь ей видится опасность даже большая, чем во всем остальном, хотя она не может четко ее определить. Ей надо успокоиться и подумать.