Две непорочные полоски
Шрифт:
– Маргарита, я не осуждаю. Я очень рад, что стану дедушкой, – пока я была в себе, отец незаметно подошёл и, приподняв моё лицо за подбородок, заглянул в глаза.
В его же искрились совсем незаметные слёзы счастья, делая взгляд серо-голубых глаз нереальными. Отец обнял, а я наконец могла дать волю эмоциям и счастливо рассмеялась, выдыхая накопившееся напряжение.
– Ну ладно, малышка, нам пора, пока Ванька не пришёл за нами. А ты же знаешь, он не любит ждать.
– Да, пап. Но у тебя же, интервью?
– Точно, – хлопнул он себя по
– Ну пап! Я же с водителем, да и посмотри, на меня: парик не одела, без косметики, растрёпанная и шубку неприметную одела. Никто не узнает во мне твою повариху и уж тем более дочь. Я редко мелькаю с тобой.
– Не спорь с отцом! На твоих плечах теперь ответственность по боле собственной жизни.… И милая, – он поцеловал меня в висок, – кому надо, те знают кто моя дочь. Знаешь же, я контролирую газеты, что бы ненужная информация ни просочилась в общественность.
– Хорошо, папа! Дождусь Константина Романовича. Ведь он теперь от меня точно ни на шаг не отойдёт. Ты только ему доверишь две своих кровиночки?
– Умница моя. Всё, до вечера. Извинись перед Ванькой. И готовься отвечать на каверзные вопросы, вечером тебя ждёт допрос с пристрастиями.
Отец ушёл, а я вздохнула, наконец, своей полной четвёрочкой. Как же хорошо, словно гора с плеч свалилась. В приподнятом настроении я выпорхнула как божья коровка, ключевое слово коровка, из кабинета и полетела к дяде Ване. Надо услышать из уст опытного гинеколога, что такое непорочное зачатие и с чем его едят.
Мой шустрый забег резко превратился во манёвренный. Вот и кто занимался планировкой этих узких коридоров? Загнать бы его сюда и отпустить в свободное плавание среди громыхающих тележек и медсестёр, снующих туда-сюда.
Об этом я думала, потирая жахнутый чьей-то могучей грудью лоб. Причём эта грудь стояла напротив, затянутая в белоснежную рубашку с золотистыми пуговицами, на резном орнаменте которых, алела капля моей крови.
– Аккуратнее надо быть, Кубышка!
Я вспыхнула от стыда. Да, не модель с похабного журнальчика, коим этот индивид явно не брезгует. Подумаешь, не похожа я на первый весенний цветочек – вся красная, да запыхавшаяся. Не обязательно же об этом говорить незнакомому человеку!
Я уже задрала голову, чтобы обхаять в ответ медведя. Между прочим, он виноват не меньше меня, ходит как у себя дома, а тут на каждом шагу сначала живот видно, а потом его счастливую обладательницу. И совсем не важно, что при моих пяти-шести неделях, мой живот тоже выглядывает впереди меня… совсем чуть-чуть. Прямо капелюшечку.… Но что-то я отвлеклась.
Задрала голову и, поймав внимательный взгляд, едва не села.
– Извините, – пошатнулась и, схватившись за стену, стала медленно ползти по ней, подальше от медведя.
– Эй, ты в порядке? – участливый тон хриплого голоса породил вовсе не мурашки и бабочек в животе, а дикое желание, несмотря на
– Всё прекрасно! – выплюнула и, нащупав поворот, резко скрылась за ним, пока будущий непорочный папка не узнал меня. Я тогда в парике была, да и волосы лицо закрывали.
А я же узнала, хоть тогда он и был с бородой. Но такие глаза западают в душу на всю жизнь. Про тату на правом предплечье и шрам вдоль мощной грудной клетки я предпочитала не вспоминать. И так ком к горлу подкатывал.
Ту-ту-ту! На воздух, надо срочно на воздух! – клацали зубы, нервно отбивая сигнал sоs.
Ведь не узнал? Не мог, просто не мог! – сигналил мозг сердцу, пока я зачем-то петляла по коридорам больницы. Самосохранение ещё не рухнуло под натиском скачущих гормонов, и я думала о будущем малыше. Мне надо к Ивану Дмитриевичу обязательно. Направление на анализы и…
А может, пока медведь здесь как-нибудь кровушки его добыть? Крёстный же говорил, что нужны анализы отца. Ой, а что он забыл в женской консультации? Вот, балбеска, чего я так разволновалась? Ведь у него может быть семья и возможно он сейчас со счастливой женой пришёл на приём. Зачем ему помнить меня?
– Вот ты где, – воскликнул крёстный, подхватывая меня под руку и завёл в свой кабинет.
Будучи под впечатлением, я даже не поняла, как оказалась поблизости. Бессмысленным взглядом шарила по столу с бумагами и хваталась за сумочку с шубкой, которую пытались выдернуть из моих рук.
– Ничего, доня, так бывает, – поочерёдно расцепил мужчина мои пальцы, забрал шубку отбрасывая на стул и усадив на диванчик, подал стакан воды. – Это всё гормоны. – А что за царапина у тебя на лбу? – он откинул мои волосы назад, и быстро смочив ватку спиртом, протёр ранение.
– Ничего, задумалась, – отмахнулась и вернула чёлку на место.
– Будь внимательнее, Маргоша. Тебе нельзя так задумываться. Донька, – глубоко вздохнул крестный, по-своему понимая мою растерянность, – да ты не переживай так, мы с отцом поможем. И папашу будущего найдём, и к ответственности призовём.
И тут я очнулась.
– Не-не, крёстный, ты чего? – я замотала головой, убирая пустой стакан. – Какой папаша? Даже я не знаю, как всё получилось, а бедный мужик вообще не поверит. Зачем мне эти нервы? Я и сама воспитаю малыша. У меня дом в деревне, там воздух чистый. Вы будете приезжать по выходным и праздникам.
– Но, Марго, а как же, твой отец? – с грустью в глазах спросил крёстный.
Он знал, что если я решила, то никто меня не переубедит.
– А что отец? Он станет дедом, и имя своё даст моему ребёнку. И из-за того, что я росла какую-то часть жизни без него, никак не повлияет на моё решение. У моего малыша будет всё, что он пожелает и два дедушки, которые не обделят его мужским вниманием!
– Хорошо, хорошо, Маргошка-картошка. Не заводись. Давай проведём опрос и заведём тебе карточку. Потом анализы…