Две невесты на одно место
Шрифт:
Игорь покраснел.
– Все хочу! И любовь, и деньги!
– Мило, – кивнула Нора, – но скажу честно, ваша откровенность мне симпатична. Последний вопрос на сегодня: кому вы рассказывали о девушке с календаря и о том, что назвали ее диковинным именем Франсуаза?
Заказчик вздрогнул.
– Только вам!
– Нет, похоже, был еще кто-то, посвященный в тайну, – настаивала Нора. – Поймите, Франсуазы не существует, есть девушка, специально загримированная под вашу мечту, более того, ей велели прикидываться глухонемой, дабы Игорек Самойлов не
– Что вы, конечно, нет!
– Отцу?
– И в голову бы не пришло.
– Учителю?
– С ума сойти!!!
– Другу?
– Никогда.
– Однокласснику?
– Нет.
– Врачу-психотерапевту?
– Я к ним не обращался.
– Любовнице?
– Я похож на идиота?
– Тогда кому?
– Никому!!!
Нора стукнула кулаком по столу.
– Вспоминай! Пошли сначала! Родители?
Вдруг Игорь покраснел, да так сильно, что над его верхней губой выступил пот.
– Вообще-то… Но это было очень давно!
– Говори, – коршуном налетела на пекаря Нора.
– Ну… это не слишком удобно… при вас!
– Тебя смущает Иван Павлович?
– Нет, – выдавил из себя Самойлов.
– Я?
– Да!
– Хорошо, сейчас уйду, изложи дело господину Подушкину, – согласилась хозяйка.
Глава 25
Когда Нора медленно доковыляла до двери и исчезла за ней, Игорь повернулся ко мне.
– Вы же тоже были подростком и должны понять, что практически все мальчики в определенном возрасте занимаются ЭТИМ!
Я чуть было не спросил: «Чем?» – но потом сообразил и сказал:
– Мастурбацией?
– Ага, – кивнул Игорь, – я не являюсь исключением. Один раз, решив, что дома никого нет, я устроился в своей комнате, возле картинки из календаря, только в раж вошел, а тут в спальню Константин приперся, он, оказывается, заболел и спал спокойно на диване.
Отчим не стал ругать пасынка, Костя хоть и был простым шофером, но, похоже, обладал талантом психолога.
– Красивая девушка, – спокойно сказал он, показывая на Франсуазу. – Да ты не красней, сам такой был, мы с мальчишками за бабами в бане подглядывали, дело естественное, нормальное, мужик он и есть мужик. Только, говорят, от онанизма вред сплошной, импотентом стать можно. Тебе сколько лет сейчас?
– Шестнадцать, – с трудом выдавил из себя смущенный до последней стадии мальчик.
– Давно пора девушку завести, – кивнул Костя, – для здоровья с женщиной полезнее.
Игорь, ожидавший от отчима вопля и затрещин, настолько обалдел от дружелюбного, отеческого тона Кости, что неожиданно признался:
– Да я пытался, только ничего с одноклассницами не получается, а с Франсуазой запросто!
– Это кто ж такая?
Игорь указал на календарь.
– Она.
–
И тут Игоря словно прорвало, едва не плача, он рассказал отчиму о своей любви к незнакомой манекенщице. Шофер обнял мальчика.
– Ты не переживай, я тоже когда-то в актрису влюбился, купил в ларьке фотку и прибалдел, дико красивой показалась. Пройдет это у тебя, и с девчонками наладится, лучше, впрочем, найди себе бабу постарше, всему научит.
Спустя месяца два после разговора Костя поехал в деревню, на рыбалку и прихватил с собой Игоря. Вечером на огонек к ним заглянула молодая вдова Катя, но это уже другая история.
– Значит, Константин… – завел было я.
– Костя давно умер, – оборвал меня Игорь, – а более никто про Франсуазу и не слыхивал.
Узнав мой голос в телефоне, Кока недовольно спросила:
– Ты раскаялся в содеянном?
– Абсолютно, и теперь хочу замолить вину перед Николеттой, – лихо соврал я.
– Молодец, – другим тоном ответила подружка маменьки.
– Решил преподнести Николетте кольцо.
– Ну… ничего, – одобрила Кока, – с чем?
– Думаю, с сапфиром.
– Нонче в моде черные бриллианты.
– Если советуете этот камень, то послушаю вас.
– Вава, – оживилась Кока, – поверь уж мне, в магазинах лежат жук и жаба, поточные поделки. Нико, конечно, примет дешевый сувенирчик, от сына любая малость приятна, но ты же сильно провинился!
– Понимаю, – подхватил я, – поэтому и надумал обратиться к вам, решил заказать украшение по оригинальному, собственноручно разработанному дизайну.
– Вау, супер, – перешла на сленг подростков Кока, – но имей в виду, бриллиант меньше трех каратов не смотрится, а черный в особенности. Вот что, подъезжай ко мне, покажу журналы. Кстати, ювелира имеешь?
– Посоветовали Бориса Гофмайстера.
– Кого?
– Бориса Гофмайстера, – повторил я, – не слышали о таком?
– Деточка, – рассмеялась Кока, – я имела дела с Борькой, когда тебя еще даже в планах не было! Слышала ли я о Гофмайстере! О боги! Да такое могу о нем и всей его семейке рассказать! Приезжай, зайчик, нам будет о чем побалакать.
– Если через два часа?
– Ах, ангел мой, – засюсюкала Кока, – сегодня я сижу дома, маюсь головной болью, твой визит меня развлечет, но приготовься заранее, я выгляжу ужасно, под глазами синяки, лицо бледное, а косметику нанести сил нет, тебе, Вава, придется любоваться на уродку.
Я кашлянул, мне совершенно безразлично, какого размера синяки украшают обезьянью мордочку Коки и какой оттенок имеет ее кожа, главное, чтобы у милейшей дамы исправно работал язык. Впрочем, единственный не костлявый орган человеческого организма верой и правдой служит Коке, вербальная активность дамы поразительна. Сейчас эта особа выболтает мне о Гофмайстере абсолютно все, сообщит размер его рубашек и цвет нижнего белья. Что ж, поспешу к «информаторше», только по дороге завезу обувь Вере и Лизе.