Две подружки
Шрифт:
На развилке, как сворачивать вправо, Настя увидела сломанный сучок на дереве — заприметила его.
— Вот здесь ехать, здесь. Теперь уже близко до них. Сворачивать никуда не надо.
Семен Иванович остановил лошадь и сильно, на весь лес, аукнул. От его голоса раскатилось эхо. И тотчас же ему ответила труба пастуха.
Вот и приехали на ту самую поляну, где нашли Пеструлю. Настенька увидела мать и обрадовалась. Да и Мария Петровна, истомленная ожиданием, обрадовалась.
— Ну вот, всех ввела в хлопоты наша Пеструля! — сказала она. —
Телят положили на сено, в телегу, голова к голове. Они отфыркивались. И Настеньку посадили в телегу, потому что она больше всех бегала. Лошадь пустили шагом. За телегой пошла Пеструля, а следом — все: Мария Петровна, Семен Иванович, пастух и рыже-бурый пес с колокольчиком.
На другой день Настя привела на ферму своих подруг — поглядеть на детей Пеструли. Девочки восторгались, гладили телят. А Семен Иванович сказал Настеньке:
— Ты нашла теляток — ты и давай им клички. Только, чтобы первая буква была «П» — так, как зовется их мать.
Настенька подумала, подумала и назвала бычка Полосатый, а телочку — Прибава, потому что мама ей дома говорила, что эта телочка родилась «сверх плана».
Рыжик
Рыжик — это пес с длинной шеей и отвисшими бархатными ушами. Глаза у него темные, с косым прорезом. Живет он на два дома — то у Феди Черемисова, то у Кости Баляба. А Федя и Костя — закадычные дружки-однолетки. Да к тому же еще и дома их на одной улице.
По весне как-то, с разливом реки Буранки, увидели они в кустах заблудившегося щенка.
— Чур, мой щенок! — что есть силы закричал Федя.
— Нет, мой! Я увидел первый, только не сказал «чур», — заявил Костя и, оттолкнув приятеля, забрал вздрагивавшего песика.
— А я тебе не уступлю. Понял? Не уступлю! — горячился Федя. — Если хочешь, давай его растить вместе. Он будет твой и мой.
— Ну, давай, — согласился Костя. — А назовем — Шариком. Он маленький и круглый.
— Маленький сейчас. А когда вырастет? Лучше — Рыжик. Видишь, он рыжий.
И щенок стал у них общим. Дружки варили ему каждый день суп или молочную кашицу. Ловили для него в реке скользких гольцов и плотвиц. Промышляли мяса.
Один раз Костя принес в пузырьке рыбьего жира. Пес не сразу разобрался, фыркнул носом, а когда разобрался — запросил еще.
— По две ложки в день, как лекарство. Так велел дядя Павел, — сказал Костя.
Что Костя Баляба ни делал, всегда ссылался на своего дядю Павла Семеновича, известного всей округе охотника. Ну, если велел дядя Павел, Федя Черемисов, конечно, соглашался.
Пес
Как-то ребята купались в реке. Щенка заставили стеречь штаны и рубашки. А он принялся кататься по песку да трепать их штаны.
Из воды Костя и Федя кричали:
— Тубо! Рыжик, тубо!
А он не понял.
Костя Баляба разозлился, хотел постегать его ремнем, но Федя прикрыл собой.
— Он еще маленький. Чего от него хочешь?
— Вот того…
— Сам не знаешь — чего.
Не прошло и двух дней, Рыжик забрался на соседний двор. Перепугал там гусыню с гусятами. Одного гусенка малость покалечил, а черного кота загнал на хлев и — такой ли шум поднял! Хорошо, что хозяев не было дома.
Сидя у забора, на бревне, подперев ладонями подбородки, приятели задумались. Как быть? Нужны собаке домик и цепь, а то наживешь неприятностей. Раздобыли они досок и гвоздей, сколотили будку, да такую, что можно самим там жить. Натрусили свежего сена.
Конура Рыжику понравилась, а цепь нет. Жалко было смотреть на него, когда надевали ошейник: весь он сжимался, пищал, казался самым несчастным.
Костя Баляба ни с того ни с сего сердился на Федю.
— Ты научил его гоняться за гусями да за кошками.
— Нет, ты! — отвечал ему Федя.
— Нет, не я.
— И не я.
Они схватились было за воротники. Костя — узкоплечий, с кадыком на тонкой шее, задира. Федя не так уж задирист и ростом меньше своего дружка, но жилистый — поди-ка, возьми его! Первый Федя не нападет, но если на него наскочили — не уступит.
Только настоящие друзья, как бы ни препирались, — не подерутся. Ну, а если такое случится — тут же помирятся.
— Ничего ты не знаешь, Рыжика могут убить, — опять сердясь, сказал Костя.
— Это почему же?
— А вот потому: намордник надо одевать.
Рыжик некусачий. Кто бы к нему ни подошел, ко всем ластится. Намордник такой собаке не нужен. Но Костя Баляба узнал, опять от того же Павла Семеновича, что есть закон неписаный, а может быть, и писаный: если собака без намордника, каждый может в нее стрелять или бросать чем попало.
Понемногу дружки приучили Рыжика к наморднику, а там — и к поводку.
Однажды заречные ребята, товарищи Феди и Кости, увидев на улице щенка, спросили:
— Чей это? — и хотели его погладить.
Костя Баляба похвалился:
— Мой. Рыжик, тубо! — приказал он и так сильно дернул за поводок, что щенок опрокинулся на спину и заскулил.
Федя чуть не заплакал. С тех пор он не особенно-то доверял поводок своему приятелю. Когда отправлялись за реку или в лес, тихонько: освобождал Рыжика от намордника и поводка. Пес гулял вволю. Кажется, не корми его хлебом, а только дай покататься по траве, да поползать на животе, да спрятаться в кустах, да погавкать на сороку или ворону.