Две половинки (Просто о любви)
Шрифт:
– Значит, так. Сейчас мы поедем в больницу, к моему хорошему знакомому. Тебя обследуют.
– Нет, сегодня я не могу! – холодно отрезала Вера.
Такое поведение пациентов кротости характера и так уже тихо сатанеющему доктору Больших не прибавляло никогда!
– Или ты сейчас встанешь и соберешься, или я сгребу тебя в чем есть и затолкаю в машину! – твердо изложил варианты развития событий Больших.
Предупреждение, высказанное таким тоном, не оставляло путей к спорам, сопротивлению
– Мама… – обратилась она к последней инстанции за помощью.
– Степан Сергеевич! Мы сегодня никак не можем! – собираясь заплакать, умоляюще вступилась Ольга Львовна. – Сегодня придет папа Ежика, им с Верой надо обсудить очень важные вопросы, они так долго договаривались об этой встрече!
– Я подозреваю, что у Веры серьезное заболевание. Вы это понимаете?
– Да, да, раз вы говорите! Только давайте завтра! Ведь можно завтра? Мы съездим, съездим! Можно с этим доктором на завтра договориться? – как о пощаде просила Ольга Львовна.
– Хорошо, – согласился Степан, остывая в один миг.
Он позвонил, передоговорился на завтра, написал на листке координаты, к кому и куда ехать и как найти, на другом листке написал несколько названий лекарственных препаратов для облегчения болей и сразу ушел.
Он не забыл про Стаську, но передумал ехать к ней – не сегодня!
Не в таком состоянии раздражения, усталости, злости на себя по большей части, а заодно и на баб неразумных!
Как только он отъехал от Вериного дома, позвонила сестричка:
– Ты в Москве еще?
– Да, в ней, – вздохнул Степан.
– Ты занят?
– Уже нет.
– Степочка, приезжай ко мне, если тебе очень уж трудно, а? Мне так тоскливо, ужасно! Приезжай, поговори со мной!
– Тоскливо что-то нынче, – разворачиваясь, пожаловался он в ответ.
Они проговорили полночи. Почему-то про Стаську он ей не рассказал. Про Веру и ее проблемы со здоровьем, про свое решение расстаться с ней и понимание их полной чуждости, про работу свою – легко и с чувством освобождения.
А про самое важное – нет!
Да потому, что знал прекрасно, что Анька живым его не выпустит – такого наговорит! И отчитает по полной программе, устроив моральную порку за то, что упускает свой шанс, за то, что обидел единственную женщину…
Найдет слова и поводы для прочищения мозгов, можно не сомневаться, и, что особенно неприятно, выскажет все то, что он сам себе уже мысленно сказал сто раз!
Самому-то признать себя неправым проще, даже некую гордость испытываешь: дескать, вот я какой честный с самим собой, но, когда кто-то называет твои поступки и поведение своими именами, это вызывает стойкое раздражение и неприятие!
Вот поэтому и не сказал! А может, и по другой причине…
Он остался у сестры ночевать, а утром
И сегодня чудо соединения трубы с разводным ключом имело все шансы состояться. Сантехники приехали грамотные, из серьезной фирмы, провозились до глубокого вечера, заодно уж проверив все трубы и соединения в доме.
Часам к шести Степан понял, что сегодня ему не выбраться и никуда он уже не поедет.
Встреча со Стаськой отложилась в очередной раз.
Он позвонил Вере проверить исполнения выданных им приказаний.
– Сдала анализы, – неохотно ответила она на его вопросы.
– Когда результаты?
– Послезавтра.
Что-то было в ее тоне – отчуждение, раздражение, сомнение?
Он не стал разбираться и выяснять – не интересно. Для себя Больших уже все решил, если у нее есть повод обижаться, значит, так тому и быть.
А назавтра его срочно вызвали на работу, на большую аварию на подмосковном заводе. Он вернулся домой глубокой ночью полуживой от усталости и завалился спать.
Рано утром следующего дня, начальство отправило Больших на серию новых тренировок на полигон, в казарменный режим.
Весело.
Он все время помнил о Стаське! Думал о ней каждый день – с утра до вечера и ночью. Когда не работал, думал только о ней!
И надо же случиться такой засаде? А?
В тот момент, когда он понял все, решился, набрался смелости, как птица перед полетом, – и такая невезуха глобальная!
Он несколько раз пытался позвонить ей, набирал номер, но в последний момент нажимал «отбой».
Что он ей скажет по телефону?
Все, что он хотел, рвался ей сказать, можно говорить, глядя в глаза! Сказать – и заграбастать ее, и больше не отпускать от себя!
Вера, когда он позвонил, холодно и отстраненно отчиталась ему, что результаты анализов получены, ей поставили диагноз: пиелонефрит, назначили лечение и какие-то дополнительные обследования.
– Ничего страшного. Спасибо тебе за заботу и что настоял на посещении врача, – произнесла она чужим ровным тоном.
– Не расстраивайся, – подбодрил Степан, – пиелонефрит – это излечимо и действительно не так страшно.
– Да, – согласилась тем же тоном она.
И первый раз в своей практике доктор Больших не довел дело до конца – не перезвонил врачу лично узнать результаты обследования, не съездил и не посмотрел сам.
В конце концов, решил он, Вера взрослая, грамотная женщина, главный бухгалтер солидной фирмы и отдает себе отчет, что отвечает за свое здоровье, да к тому же одна поднимает ребенка.