Две половины победы
Шрифт:
Линго – наверное, единственный, кто не склонил голову, подобно священникам, – настороженно огляделся по сторонам.
Он тоже услышал.
К площади приближался кто-то очень тяжелый. Вначале я подумал, что это какое-то животное – просто потому, что человек не может так громко топать, но размеренность шагов заставила усомниться в этой мысли.
– Линго! – зычно воскликнул знакомый мне голос – как будто кто-то водит ножом по лезвию меча.
Правитель Конты побледнел: он понял, кто пришел на праздник.
Медленно,
Создатели. Кого еще могли так приветствовать контийцы?
Я улыбнулся.
– Эй, вы! – крикнул я големам, мимоходом ловя на себе взгляды до смерти перепуганного линго, обескураженных стражников и растерянных священников. – Скажите им, чтобы развязали эти дурацкие веревки!
– Освободите их! – Глиняный не заставил себя ждать.
Из ступора стражников вывел крик разозленного линго:
– Вам что, по десять раз повторять? А ну живо выполняйте приказ Создателя!
Кочевники засуетились. Затрещали веревки, вскрикнула Литолайн.
– Аккуратней! – прикрикнул я на неосторожного кочевника.
Он, похоже, всё осознал и решил отнестись к развязыванию девушки бережней. По крайней мере Лита больше не кричала.
Через минуту мы были полностью свободны.
Глиняный явно намеревался что-то сказать и уже раскрыл рот, но я его опередил:
– Позволь, я сам объясню благоверным контийцам, в чем тут дело.
Он секунду повременил и согласно кивнул.
Можно было начинать промывку мозгов.
Хотя нет… еще одна ма-а-ахонькая предосторожность…
– Мне кажется, им не стоит как-то реагировать на то, что я собираюсь сделать. Ты тоже так думаешь?
– Не мешайте ему! Что бы он ни делал! – воскликнул Глиняный.
Так-то лучше…
Я прошел через весь помост к сжавшемуся в комок линго и без лишних прелюдий въехал ему кулаком в челюсть.
Толпа, а с нею и стражники, и священники – все ахнули. Люди живо вскочили на ноги с явным желанием наброситься на меня всем скопом и…
– Не мешать! – проскрежетал Бронзовый. Маленького голема не было видно за спинами собравшихся контийцев, но он явно находился где-то рядом с глиняным и медным собратьями.
Линго тем временем осел на доски помоста и не подавал особых признаков жизни. Я отодвинул бесчувственное тело носком сапога и занял место правителя на трибуне.
– Слушайте меня, контийцы! – воскликнул я. – Создатели не просто так встали на мою защиту! Бесчестный линго решил препятствовать исполнению моего – и вашего – предназначения!
Толпа загудела, стала о чем-то яростно переругиваться. Я едва заметно улыбнулся: судя по всему, среди собравшихся отыскались не только поклонники линго, но и те, кто его на дух не переносил. Значит, их будет легче убедить.
– Тихо! – снова выкрикнул Бронзовый. Ему, похоже, доставляло истинное удовольствие всех успокаивать.
Воцарилась тишина.
– Пожалуй, сейчас
Люди вновь загомонили.
– Да!
– С чего бы это?
– Кто ты вообще такой?
– За линго!
– Умрем, но спасем!
Я поднял руку, требуя тишины.
– Вижу, в вас нет единства. Кто-то готов пойти на смерть ради родной страны, а кто-то предпочтет остаться за спинами первых. Что ж, каждый волен сам выбирать свой путь. Но представьте вы, вторые, что случится с вашими женами и детьми, если вы не поможете сбыться предначертанному? Если вы пойдете за мной, они – уцелеют. Я не могу обещать спасенье вам. Но у вас будет шанс, и вы спасете близких людей. Если вам этого мало, если вы всё еще хотите прятаться – что ж, я ничего не могу с этим поделать. Мы – я и те, кто решится пойти за мной, – постараемся спасти Корлогу. Если не сдюжим – вините в поражении себя, а не тех, кто пал за то, чтоб вы жили. Впрочем, вряд ли вы успеете кого-то обвинить, ибо тоже умрете. Выбор за вами. – Я сделал шаг назад и замер, сложив руки на груди.
Боже, как бы мне хотелось оказаться подальше от всех этих пророчеств, Создателей и контийцев! И откуда только нашлись такие громкие слова о предначертанном, о долге каждого? Попроси меня повторить сказанное – я бы не смог: такой пафос мне обычно несвойственен.
Тем временем в толпе возникло шевеление, и сборище выплюнуло к краю помоста одного-единственного человечка. Он стоял, неуверенно кусая верхнюю губу и разглядывая землю под ногами. А потом неожиданно вскинул правый кулак вверх и громко воскликнул:
– За Корлогу!
На толпу слова Джухара – а это был именно он – подействовали самым неожиданным образом.
– За Корлогу! За Корлогу! – раздавалось то тут, то там.
А потом дружный рев сотен глоток радостно возвестил:
– За Корлогу!
Я улыбнулся и, довольный, воскликнул:
– Мы отправляемся завтра на рассвете! Это будет величайший поход за всю историю Корлоги!
– Двуликий! – прошипел Джухар снизу. – А куда мы направимся?
– Мы пойдем в Веронию и разнесем город Кортил по камешкам! Сровняем его с землей! – крикнул я, и народ с удовольствием поддержал мои слова эхом сотен глоток.
Под ногами тихо скулил бывший линго. Я для острастки еще раз пнул его сапогом, и он послушно затих.
Радостный народ заспешил домой – собираться в дорогу, прощаться с семьями…
И вскоре площадь опустела. На ней остались только я, Круглый, Лита и Джухар. И, конечно же, свергнутый линго.
– Пошли в замок, – я обнял дворецкого за плечи. – Надо выгрести казну и собрать припасов на дорогу.
Он согласно кивнул, и мы, спустившись с помоста, двинулись к блестящим в ярком солнечном свете воротам.