Две пули полковнику
Шрифт:
Гуров разложил перед Туликовым три фотографии – все они были абсолютно идентичны, за исключением мужских лиц, на них изображенных. Блонди тупо уставился на снимки, пытаясь сообразить, что за подвох ему приготовлен. Потом он недоверчиво посмотрел на Гурова и сказал:
– Это же фуфло! Это же одна и та же фотка! Гражданин полковник, я, может быть, оскорблю вашу нравственность, но если откровенно, то эту фотку Диман сделал два года назад, в новогоднюю ночь. Мы тогда оттягивались по полной программе. Ну, Диман и нащелкал тогда сдуру... Вот тут. – Он ткнул пальцем. – Вот тут я должен быть. А эти личности мне незнакомы.
Он выглядел по-настоящему удивленным. Гуров готов был поверить, что история с фотографиями не имеет к нему ни малейшего отношения. И вряд ли, имея стабильный и, кажется, весьма неплохой доход, Блонди рискнул бы связываться с такой ненадежной вещью, как шантаж. Ведь это грозило поставить под удар весь его бизнес. Но кто-то ведь вовлек Ложкина в эту авантюру!
– Давайте попробуем еще раз, – предложил Гуров. – Вы с Ложкиным делали деньги на естественных человеческих слабостях и пороках. А поскольку пороки – вещь довольно стабильная, то и доход у вас был неплохой и стабильный, верно я говорю?
– Ну, если не для протокола, то верно, – пробурчал Блонди. – Только я на это дело иначе смотрю...
– Возможно, – сказал Гуров. – Речь не о том. Давайте сосредоточимся вот на какой проблеме. Некто, хорошо знавший Ложкина, в отличие от вас, имел денежные проблемы. И этот человек попросил Ложкина сделать компрометирующие фотографии. Фотографии не подлинные, а сфабрикованные – из чего я заключаю, что этот некто авантюрист чистой воды. Потому что, как правило, шантажом занимаются, когда имеют подлинный компромат...
Он заметил, что Блонди вдруг заволновался и наморщил лоб. Гуров замолчал и вопросительно на него посмотрел.
– Точно! – сказал Блонди потрясенно. – Я знаю, про кого вы говорите! Есть у Димана один дружан... То есть был как бы... Без башни человек абсолютно! Я его так, поверхностно знаю, но Ложкин пару раз жаловался, что тот у него все время бабки занимает и не отдает. Я ему предлагал разобраться с этим чмошником – он отказался. Мы, говорит, старые друзья. Вот эти друзья на нем и ездили всю жизнь и заездили до смерти... Точно! Этот мог и на шантаж подписаться. Ему это без разницы. Он вечно какой-то фигней занимался – то антиквариатом...
– Этот человек занимался антиквариатом? – не удержался Гуров.
– Ну как занимался? Слышал я от Ложкина, что он по одиноким старушкам ходил, побирался – у кого икону, у кого подсвечник за гроши купит. Только он на этом барахле далеко не уехал. Чем-то другим потом занялся.
– Как его зовут?
– Кликуха у него – Чек. Это по фамилии. Чеков его фамилия. А зовут, кажется, Владимиром. Мы вместе никогда не тусовались, виделись только мельком. Такой с виду нормальный парень – плечи широкие, на морду не урод. Бабы таких любят. Но вот что интересно! Я сейчас вспомнил – Диман говорил, что он как-то предлагал Чеку в порнухе сниматься. Ну, когда тот на мели был. Ни в какую! Отказался напрочь. Гордый! А деньги у друзей занимать он не гордый! Меня он, по-моему, не переваривает. И я его соответственно. Бывает так, что от человека тошнит, как от паленой водки. Вот и тут такая же ботва. Короче, нам с ним на одной земле не ужиться, с Чеком с этим. А Диман его выручал. Вот и довыручался.
– Где живет этот Чеков?
– А вот этого я уже не знаю, – пожал плечами
– Хорошо, будем считать, что вы уже начали помогать правосудию, – сказал Гуров. – Это в вашем положении не лишнее, насколько я понимаю. Как и вмешательство адвоката, о котором вы упоминали в самом начале разговора.
– Так вы меня, значит, не выпустите? – кисло спросил Блонди.
– Пока не получается, – развел руками Гуров. – Но если ваша информация окажется верной, я попробую замолвить за вас словечко, чтобы меру пресечения вам заменили на подписку о невыезде.
Глаза задержанного потухли, он весь сник, сгорбился и сразу будто постарел еще лет на десять. «Не слишком-то пошла тебе на пользу твоя веселая жизнь! – подумал про себя Гуров. – А что с тобой будет к пятидесяти?»
Когда Туликова увели, Гуров сразу же позвонил в антикварный магазин Шестопалова. Хозяин был на месте.
– Арсений Викторович, приветствую, Гуров! Как ваши дела? Никто больше не беспокоил? Ну и отлично! А у меня к вам вопрос. Вам наверняка часто приходилось покупать старые вещи у разных людей. Я понимаю, что всех упомнить невозможно, но все-таки постарайтесь вспомнить – не приходилось вам иметь дело с человеком по фамилии Чеков? Владимир Чеков. Молодой симпатичный парень, широкоплечий... Ничего в памяти не всплывает?
Шестопалов задумался.
– Как вы говорите? Чеков? Минуточку... Видимо, придется мне заглянуть в свой кондуит. Я, видите ли, всех, с кем имел какие-то денежные расчеты, заношу в специальную книжечку. Там, где присутствуют деньги, неизбежно возникают недоразумения. Поэтому я предпочитаю вести записи, а не полагаться на свою память, тем более что она оставляет желать лучшего... Вы сможете немного подождать?
Гуров сказал, что сможет, и Шестопалов на некоторое время удалился в свои архивы. В обстоятельности антиквара Гуров не сомневался и беспокоился только о том, насколько обширен его «кондуит», ведь за много лет сделок в его бизнесе могло накопиться предостаточно. Вполне могло оказаться, что поиск нужной фамилии растянется на неопределенное время.
Но антиквар оказался на высоте. Уже через пять минут он опять возник на другом конце провода и с некоторым удивлением сообщил:
– А вы знаете, господин полковник, в моих гроссбухах действительно значится этот самый Чеков! А если быть совершенно точным, то его зовут Чеков Владимир Иванович. В тысяча девятьсот девяносто восьмом году я брал у него... так, сейчас скажу... Часы напольные, фирмы...
– Подождите, Арсений Викторович! – остановил его Гуров. – Оставим пока часы в покое. Меня интересует сам Чеков. Вы его вспомнили?
– Ну-у, довольно смутно, – признался Шестопалов. – Боюсь даже, что я путаю его с другим человеком. А это важно?
– Более чем важно, – сказал Гуров. – Потому что у стадиона «Динамо» с вами мог встречаться именно Чеков. Я не говорю, что это был он, но какая-то доля вероятности имеется. Поэтому я надеялся, что вы сумеете вспомнить, как выглядит этот человек.
– Да-а-а? – пораженно протянул Шестопалов и задумался. – А вы знаете, сейчас я все больше склоняюсь к мысли, что действительно видел этого человека и ранее. Да, именно молодой, широкоплечий – все, как вы сказали. Только у него, кажется, были усы и бородка...