Две пули полковнику

Макеев Алексей Викторович

Ложкин всегда терялся, когда приходилось отвечать на подобные вопросы. Он действительно считал, что друзья должны помогать друг другу, но в случае с Чековым такая помощь почему-то всегда напоминала улицу с односторонним движением. Ложкину это совсем не нравилось, но Чеков подавлял его своей волей и умением убеждать. Он сдался и на этот раз. К тому же оба были разгорячены коньяком, и все казалось достижимым и почти не опасным.

Однако наутро все выглядело по-другому. Припомнив обстоятельства вчерашней встречи, Ложкин пришел в отчаяние. То, что вчера

представлялось ему не более чем дерзкой шуткой, сегодня явилось в совершенно новом свете. Соучастие в шантаже – вот что это было такое. А с похмелья история, в которую Ложкин так неосторожно ввязался, выглядела особенно ужасной.

Ложкин кое-как прибрался в студии, сполоснул лицо холодной водой и допил коньяк. Он все более склонялся к тому, чтобы послать Чекова к черту. У него и своих проблем хватает.

Но эта мысль еще не успела как следует оформиться в его голове, когда появился сам Чеков. Он был сосредоточен, решителен и собран. Этот красавчик никогда не страдал от похмелья, из-за чего Ложкин всегда ему завидовал. Выражение лица Чекова не оставляло Ложкину никаких надежд – он ничего не забыл из вчерашнего разговора.

– Собирайся! – коротко скомандовал Чеков. – Мы сейчас найдем подходящий телефон-автомат, и ты отзвонишься.

Ложкин попытался было запротестовать, но Чеков сгреб его в охапку и поволок к выходу со словами:

– Ну-ну, не дури! Уговор дороже денег! И к тому же учти – как только вышибем еще двадцать тысяч, отдаю тебе твои две. Так что ты должен быть заинтересован, чтобы провернуть все это побыстрее.

Телефон поехали искать на «девятке» Ложкина – свою машину Чеков давно был вынужден продать. Какими мотивами руководствовался друг при выборе телефона, Ложкина не очень волновало. Его больше интересовало, почему Чеков не хочет звонить сам.

– Все очень просто, – объяснил Чеков. – Пусть они думают, что нас целая банда. На людей это производит впечатление. Когда говорит один и тот же человек, все будут думать, что действует одиночка, и станут валять дурака. К тому же этот чертов антиквар может узнать мой голос. Я, правда, в прошлый раз говорил басом и через платок, но лучше, чтобы позвонил кто-то другой. Только не мямли. Говори веско и зловеще.

Подходящий телефон-автомат нашли на Мичуринском проспекте. Чеков загнал Ложкина в кабинку и, держа за пуговицу, втолковывал:

– Сейчас звонишь аптекарю. Он вообще на встречу не пришел и в суть дела не посвящен. Наверное, решил, что это просто шутка. Но я сегодня за десять баксов нанял пацана-школьника, который зашел в аптеку и вручил пану аптекарю конвертик. Спросишь, как ему понравился снимок и хочет ли он, чтобы это фото увидели его жена и дети.

– А потом?

– Потом передашь трубку мне.

– И я свободен? – с надеждой спросил Ложкин.

Чеков сердито поморщился.

– Сначала звякнешь антиквару. Найдем другой телефон. А потом мы с тобой немного выпьем. Возражения имеются?

– Ну-у... – замялся Ложкин.

– Возражений нет, – заключил Чеков. – Набирай номер!

Ложкин

механически давил на кнопки, а сам думал о том, что выпить ему не помешало бы прямо сейчас. Он так увлекся этой мыслью, что не сразу отреагировал на щелчок в трубке.

– Аптека слушает, – произнес мелодичный женский голос.

Ложкин оглянулся на Чекова и поспешно сказал:

– А мне бы, это, хозяина! По личному!

– Вам Евгения Тимофеевича? – немного удивилась женщина. – А как сказать – кто его спрашивает?

– Скажи – фотограф, – брякнул Ложкин, но Чекову это понравилось – он показал Ложкину большой палец. – Только побыстрее!

– Хорошо, подождите минуточку, – озадаченно проговорила женщина и пропала.

Примерно через полминуты в трубке зашуршало, и уже мужской голос, спокойный и уверенный, проговорил:

– Тищенко слушает! Кто это?

Ложкин сглотнул слюну и нарочито грубо спросил:

– Ты это... фотки видел? Понравилось?

– Ага, значит, это ваших рук дело? – как будто даже с облегчением произнес аптекарь. – Очень забавно. Но скажите, для чего вам это понадобилось?

Чеков, который, склонив голову к телефону, прислушивался к разговору, выхватил трубку из руки Ложкина.

– Слушай внимательно! – грозно сказал он. – У нас таких фотографий много. Если не хочешь, чтобы их увидели твои жена и дочки, приходи сегодня в одиннадцать вечера ко входу Медведковского кладбища. Приходи один, понял?

Он хотел еще что-то добавить, но аптекарь вдруг перебил его.

– Насколько я понимаю, – вежливо сказал он, – вы рассчитываете получить выкуп за эти фотографии, верно?

– Голова у тебя работает, – одобрительно заметил Чеков. – Если ты такой умный, то можешь сразу захватить с собой двадцать штук в твердой валюте. Все вопросы тогда будут сняты раз и навсегда.

– Я приму ваши слова к сведению, – терпеливо ответил аптекарь. – Но все-таки надеюсь, что мне удастся хотя бы немного сбить цену. Поговорим вечером.

– Цена реальная, – сердито сказал Чеков. – Поэтому лучше не тяни время.

Он говорил по-прежнему жестко, с угрожающими интонациями, но на последних словах лицо его разочарованно вытянулось, и он с неприкрытым раздражением обрушил трубку на рычаг.

– Повесил трубку, сволочь! – объяснил Чеков. – Крутого из себя строит. Ничего, обломаем. Заплатит как миленький!

Он сердито толкнул дверцу кабины и вышел, бросив через плечо:

– Давай, шевелись! Нам еще антиквару позвонить надо и к вечеру подготовиться...

Такая постановка вопроса Ложкину совсем не понравилась, и у него тоскливо заныло сердце, но противоречить раздраженному Чекову он поостерегся.

Глава 2

Служебный телефон на столе полковника Гурова звонил часто, особенно по утрам. Но случаи, когда звонок поступал лично от начальника главка, можно было по пальцам пересчитать. Обычно генерал Орлов предпочитал действовать через секретаря. Но сегодня он позвонил сам.