Две сестры. Дилогия
Шрифт:
Гилберт вскочил с подлокотника, на котором просидел всю беседу, и бросился ей на помощь. Вскоре на столике перед диваном для гостей все было готово к чаепитию. Но Вильгельм лишь мазнул взглядом по чашкам, после чего вновь требовательно посмотрел на меня.
– Твое решение, Хлоя! – высоким и срывающимся от напряжения голосом потребовал он. – Ты едешь со мной и Анной? Или мне придется забрать у тебя сестру?
Краем глаза я заметила, как Герда побледнела, услышав это заявление. Она с нескрываемой тревогой скомкала передник, круглыми от ужаса глазами уставившись на незваного гостя. И я вполне понимала ее чувства. За прошедшие полгода она очень привязалась
– Ты ведь понимаешь, что сегодня ни о каком отъезде не может быть и речи? – негромко спросила я, уже почти смирившись со своим неминуемым поражением в этом споре.
Как ни печально осознавать, но братец своим неожиданным ультиматумом загнал меня в угол, из которого без посторонней помощи мне никак не выбраться.
– Да. – На дне зрачков Вильгельма после моего вопроса зажегся торжествующий огонек. Вот ведь гад! Уже празднует победу. А братец продолжил нарочито сочувствующим тоном: – Я мог бы прийти сюда завтра, но решил, что тебе необходимо время для сборов. Надеюсь, к моменту вступления в права наследства ты и Анна будете готовы к путешествию.
Казалось немыслимым, но Герда после этих слов побледнела еще сильнее. В ее лице не осталось и кровинки. Только ярко выделялись почти черные из-за нахлынувшего волнения глаза. Бедная! Она ведь не слышала предыстории, поэтому вполне может подумать, будто Анну увозят от нее навсегда. Пожалуй, стоит взять ее с собой, потому как даже краткая разлука станет для нее хуже пытки.
– Я еще не приняла решения, – напомнила я, недовольно передернув плечами от такой вопиющей самоуверенности братца.
– Да полно тебе. – Вильгельм продемонстрировал в широкой улыбке все свои мелкие, острые, словно у крысеныша, зубы. – Хлоя, ты ведь понимаешь, что особого выбора у тебя нет. Или ты едешь со мной по доброй воле и после недолгого визита вместе с ненаглядной сестричкой возвращаешься домой. Или же ты больше никогда не увидишь Анну. Не могу сказать, что я горю желанием стать опекуном этой вздорной девчонки, которая постоянно мелет всякую чепуху про призраков, но если это досадит тебе, то что же… я готов претерпеть это неудобство.
Герда чуть слышно вздохнула. Уставилась на меня со столь отчаянной мольбой во взгляде, что мне невольно стало не по себе. Как же не хочется ехать в имение Мюррей, где я пережила столько горьких минут и несправедливых обид! При одной мысли, что неопределенный срок я буду вынуждена мириться с обществом мерзкого Вильгельма, на меня накатила жгучая тоска. Да и странно все это. С чего вдруг Генрих вспомнил о моем существовании? Неужто решил покаяться во всех грехах перед смертью? Но я скорее откушу себе язык, чем признаю свое поражение в споре с Вильгельмом!
Впрочем, он и не требовал этого. Убедившись, что я намерена сохранять молчание и дальше, Вильгельм довольно усмехнулся и направился к выходу, однако на самом пороге остановился и небрежно обронил:
– В общем, завтра в полдень я вновь нанесу тебе визит. Надеюсь, необходимые формальности по поводу вступления в наследство не займут много времени и уже через час мы сможем отправиться в дорогу. Как говорится, чем раньше выедешь, тем скорее вернешься.
После чего развернулся и, не прощаясь, вышел прочь. Спустя пару мгновений до меня донесся мелодичный звук входных чар, доказывающий, что мой брат
– Что все это значит? – тут же налетела на меня с расспросами Герда. – Хлоя, вы и Анна… Вы на самом деле уезжаете?
– Надеюсь, что ненадолго, – поспешила я успокоить несчастную расстроенную женщину и быстро пересказала ей суть предложения Вильгельма.
– Стоит признать, на редкость неприятный у тебя братец, – задумчиво резюмировал Гилберт, который, в свою очередь, не стал теряться и налил себе чая, благо что тот все равно остывал впустую.
– Радует, что наше родство лишь условное. – Я печально усмехнулась. – А вообще, ты прав. Знал бы ты, сколько крови мне попортил Вильгельм в свое время.
– С легкостью могу представить. – Гилберт понятливо кивнул. Пригубил ароматный напиток, после чего неожиданно сказал: – В общем, так тому и быть. Я еду с тобой!
– Что?! – в едином восклицании слились сразу два голоса: мой и Герды.
Гилберт лишь снисходительно улыбнулся при виде столь единодушной реакции и взял с блюда печенье, щедро посыпанное корицей, никак не поясняя своего решения.
Я посмотрела на Герду. Та в ответ лишь недоуменно пожала плечами, и дальше вести диалог пришлось мне одной.
– Спасибо, конечно, за предложение, – произнесла я, осторожно подбирая каждое слово, чтобы ненароком не обидеть Гилберта. Замялась на мгновение, однако твердо продолжила: – Но я думаю, это будет не совсем уместно. Во-первых, как прикажешь объяснить твое присутствие тому же Вильгельму? Готова поклясться, что мой противный братец уже навоображал себе невесть что в отношении тебя. А во-вторых, что насчет Габриэль? Она наверняка не придет в восторг от такого известия.
– Все вопросы с Габриэль я улажу самостоятельно, – твердо ответил Гилберт. – Это не твоя забота, Хлоя. Да, она наверняка поскандалит немного, но потом поймет, что так будет лучше всего. Нельзя в такой момент оставить тебя без поддержки. А что насчет того, как представить меня твоей так называемой семейке… Хм-м…
Гилберт задумался, кроша длинными изящными пальцами недоеденное печенье в блюдечко перед собой. Правда, буквально сразу же вскинул голову с лукавым блеском в глазах.
– Насколько я понимаю, ни твой отчим, ни тем более сводный брат никогда особо не интересовались твоей жизнью, – сказал он. – Значит, наверняка не в курсе, какие родственники у тебя имеются со стороны рода Этвуд. Почему бы не представить меня в качестве вашего с Анной троюродного брата? Насколько я помню, твоя мать Тереза происходила из третьего сословия, а в деревнях принято иметь большую семью. У твоей бабушки со стороны матери почти наверняка имелись братья и сестры, а у тех, в свою очередь, – собственные дети, с которыми ты состоишь в кровном родстве. Эта связь, с одной стороны, достаточно близкая, чтобы я имел возможность сопровождать тебя, не опасаясь вызвать ненужных расспросов и подозрений, а с другой стороны, подтвердить ее истинность возможно лишь с большим трудом и затратив на это немало времени. Если Вильгельм не лукавил и тебя с Анной действительно приглашают лишь для прощания с отчимом, то никто не будет заниматься подобной чепухой. Глупо как-то разбираться в тонкостях генеалогического древа у постели умирающего. А вот если он солгал тебе и на самом деле за его даже не просьбой – приказом ехать с ним – стоит другой мотив, то мое присутствие окажется весьма кстати. Все равно у него не найдется веских причин, чтобы отказать тебе в моем сопровождении, а поиск опровержения моей легенды займет слишком много времени.