Две сестры
Шрифт:
— Но по тому маршруту автобусы редко ходят. Ты можешь застрять там надолго, — заметил он.
Керри-Энн заколебалась.
— Разве тебе не нужно будет вернуться на работу?
— Я всегда могу закрыться на пару часов. В любом случае, наплыва посетителей в это время дня не бывает.
— А Линдсей не будет возражать? — Керри-Энн с опаской посмотрела на сестру, которая как раз пробивала чек на очередную покупку.
— Не беспокойся об этом. Я все улажу. — Олли выглядел столь непоколебимо самоуверенным, что, глядя, как он лавирует меж рядами полок и витрин, направляясь в переднюю часть магазина, она почувствовала,
Он вернулся через несколько минут.
— Можем ехать. Встретимся у входа через десять минут, договорились?
«Интересно, чем вызвана такая задержка, — подумала Керри-Энн, — если его джип припаркован сразу за магазином?» — но ограничилась лишь тем, что бросила:
— Договорились. — Она коснулась его рукава, когда Олли уже повернулся, чтобы уходить. — Эй… спасибо!
Он широко улыбнулся в ответ.
— De nada [36] .
Через двенадцать минут он подрулил к тротуару, к которому приткнулся ее взятый напрокат автомобиль. Она улыбнулась, увидев его средство передвижения, потому что оно оказалось вполне в духе Олли: древний джип, наверняка помнивший Вторую мировую, как оно и оказалось в действительности.
36
De nada — не за что, не стоит благодарности (исп.).
— Это «виллис», — сообщил он ей, когда они ехали обратно. — Мы с отцом сами восстановили его. Нам понадобилась пара лет — найти запчасти было ой как нелегко, — зато сейчас он как новенький. Извиняюсь за шум, — сказал он, повышая голос, чтобы перекричать рев мотора, пока джип карабкался на крутой подъем по шоссе номер 92. — Временами он довольно громко ревет.
Керри-Энн это не беспокоило. Олли оказался настолько славным парнем, что вскоре она позабыла обо всем на свете. И только когда разговор зашел о сестре, Керри-Энн вспомнила, зачем она здесь.
— Не могу поверить, что вы с Линдсей — родственницы. Ты ничуточки не похожа на нее, — заметил он.
— Это плохо? — мгновенно ощетинилась она.
— Нет… разумеется нет. Я всего лишь хотел сказать… — Олли умолк на полуслове, и на щеках у него сначала заалели яркие пятна, а потом жаркий румянец залил даже его шею. Впрочем, он храбро попытался объясниться. — Послушай, мы с Линдс знакомы уже сто лет, и я люблю ее — она не говорила тебе, что нянчилась со мной, когда я был еще маленьким? — но, должен признаться, не могу представить ее себе с татуировкой, если ты понимаешь, о чем я.
— Или с розовым мелированием? — Керри-Энн покрутила на пальце кончики собственных волос.
Он аккуратно вписал «виллис» в крутой поворот.
— Я всего лишь хочу сказать, что ты — классная девчонка.
— А я совсем не уверена, что Линдсей думает так же. Особенно после вчерашнего вечера.
Олли бросил на нее любопытствующий взгляд.
— А что стряслось вчера вечером?
Она рассказала ему о происшествии на вечеринке, не стараясь приукрасить свое поведение.
— Линдсей была очень расстроена. Откровенно говоря, не думаю, что она станет протестовать, если мой визит не затянется.
— Я уверен, что это неправда. С чего бы ей хотеть, чтобы ты уехала,
— В том-то все и дело. Все эти годы она искала ту, кого просто не существует. Говоря по правде, я — не такая, какой она ожидала меня увидеть. Совсем не такая. — Когда Линдсей видела ее в последний раз, она была маленькой симпатичной девочкой. А теперь она стала большой взрослой неудачницей.
Олли нахмурился.
— Ты ведешь себя так, как будто с тобой что-то не в порядке.
Она была тронута, но ведь он совсем не знал ее, посему его мнение нельзя было принимать всерьез.
— У меня есть основания считать, что я не принадлежу к тем людям, с которыми моя сестра хотела бы подружиться.
— Дай ей шанс, — попросил Олли. — Это правда, она многого ожидает от других, как, впрочем, и от себя самой, но как только она узнает тебя поближе, то станет тебе такой подругой, лучше которой и желать нельзя.
Керри-Энн совсем не была уверена, что в ее случае именно так и будет. Как только она лучше узнает меня и убедится в том, что ее первое впечатление было верным, что я буду делать?
Они поднялись на вершину холма, и Олли, безо всякого предупреждения, свернул на смотровую площадку. Все ее мысли моментально улетучились при виде великолепной картины, открывшейся взору. Из-под ног круто уходил вниз поросший травой склон, на котором там и сям торчали одинокие дубы, а у самого подножия, в объятиях изгибавшейся петлей дороги, лежало озеро, сверкавшее в лучах полуденного солнца. День был ясным, но ветер с океана, лежавшего по другую сторону холма, нес с собой соленую прохладу.
— Не знаю, как ты, но я умираю с голоду, — заявил Олли. — Как насчет того, чтобы немного перекусить?
Керри-Энн улыбнулась, решив, что это он так шутит.
— Ага, с удовольствием — и что мы будем есть? Начнем собирать орехи и ягоды?
— Не-a. Я имел в виду нечто более существенное. — Олли повернулся и достал с заднего сиденья большой бумажный пакет. — Что ты предпочитаешь, индейку или пастрами [37] ? Да, кстати, надеюсь, что тебе нравится шинкованная капуста. У меня был выбор — взять картофельный салат или капустный, и я почему-то решил, что последний подойдет больше.
37
Пастрами — варено-копченая или копченая говядина, нечто вроде бастурмы (итал.).
Она с удивлением уставилась на него.
— Но откуда…
— По-моему, я говорил о магазине-кондитерской, что чуть ниже по улице? Ну, вот я и попросил управляющего собрать для нас кое-что, пока ты ждала, когда я подъеду на джипе.
Керри-Энн рассмеялась.
— Недурно придумано.
Они вылезли наружу, и Олли, порывшись в багажнике, извлек оттуда старый брезент, который вполне мог сойти за одеяло для пикника. Керри-Энн пристроилась за Олли, который направился вниз по склону. Глядя, как он идет упругой походкой, зажав под одной рукой брезент и размахивая другой с бумажным пакетом, и ступая по оставленным его оранжевыми теннисными туфлями следам, она чувствовала себя абсурдно счастливой.