Две сироты для миллиардера
Шрифт:
Мне бы отойти от окна. Не позориться. Но даже на это не хватает сил. Зато Богдан спокойно мне кивает и как ни в чем небывало заходит в дом.
А меня продолжает трясти. Мне опасно находиться с ним рядом. Эта зависимость погубит, еще немного, и я окончательно утрачу контроль. Но какая-то часть меня рада, даже этому нашему болезненному и дикому пребыванию в доме его тестя. Ведь, невзирая на все обстоятельства, он все же рядом. Впервые за столько лет.
Иду в ванную. Принимаю холодный душ. Пытаюсь привести себя в чувства. Главное –
Просто сказать: «без свидетелей», а вот организовать подобное в этом доме очень непросто. Наши с Богданом спальни на разных этажах. Он спит с ней… сжимаю зубы до скрипа, запрещаю себе продолжить эту мысль. По дому постоянно бегают слуги, и шавка не отлипает от него. Так что мои прогулки по дому, увенчались лишь очередным разочарованием.
Иду в сад. Как можно дальше. Хочется уединения. И еще завыть в голос. Нахожу лавочку, увитую плющом, спрятанную от посторонних глаз. Сажусь и даю волю слезам. Надо выплакаться, так должно стать хоть немного легче.
– Кать, не бросил я вас. Просто придется немного задержаться. Я скоро вернусь, и мы будем всегда вместе, - доносится до меня голос Богдана.
С кем он говорит? Вскакиваю с лавочки, подкрадываюсь ближе. Вижу его с зажатым телефоном около уха, ходит взад и вперед. Я довольно далеко. Но все слышно хорошо. Ночь очень тихая, безветренная. То хмурит брови, то лицо озаряется улыбкой… очень чистой, светлой… Мое сердце невольно сжимается в радостно-болезненных спазмах.
– Обещаю. Как там няня? Не обижает вас? – отходит немного дальше, и я больше не слышу разговора.
Няня? Он говорит с дочерью? Его дочь зовут также как нашу?
В глазах темнеет. Сгибаюсь пополам. Судорожно хватаю ртом воздух.
– Елизавета, вам плохо? Помочь? – кто-то берет меня за руку. Поддерживает, не дает упасть.
Не сразу понимаю, кто передо мной. Глаза застилают ядовитые слезы.
Мотаю головой. Мычу.
– Нельзя же так себя изводить, - Адриан Аркадьевич усаживает меня на лавочку. – Тем более, если я могу вам помочь.
– Помочь? – переспрашиваю, не в силах даже понять смысл этого слова.
– Конечно, я не враг вам, поверьте. Скорее друг.
– Друг? – моргаю. Все еще не вижу его лица. Боль заглушает любые мысли.
– А как еще назвать того, кто готов помочь вернуть вам детей? – в темноте ночи отчетливо видно, как сверкают его хищные глаза.
Глава 38
Богдан
– Нехило тебя зацепило, - делаю глоток крепкого кофе.
– Ерунда. Это того стоило, - Ник сидит откинувшись в кресле и запрокинув голову.
– Зря ты от больнички отказался, - говорю резче, чем хотелось бы.
Слишком я взвинчен. Все пошло не совсем по плану. Лиза сыграла очередную мелодию на моих нервах.
Надо ли мне было влезать? Очередной
– На мне все как на паршивом псе заживает. Сам знаешь, - Ник скалится.
– Реально легко отделался, паршивый ты пес. Башку на раз-два могли продырявить. Папаня твой бы рад тебя на тот свет отправить, - говорю и чувствую свою вину. Знаю же, что у Ник без царя в голове, если крышак сносит, прет напролом. Но все равно вариант ему предложил.
Тут двух зайцев хотел убить, помочь другану и испортить планы сладкой лгуньи. С Никитой я познакомился, когда отбывал срок в местах не столь отдаленных. Я вышел, не без его помощи. Через год откинулся и Ник, но очень быстро загремел снова.
Мы изредка поддерживали отношения. Но у каждого из нас была своя дорога. Последние полгода я делал все, чтобы добиться для него воли. Отдавал старые долги. Но вот про родство с Ползуновым узнал совсем недавно. Это было для меня неожиданным открытием. В наших разговорах Ник своего отца иначе, как навозной кучей не называл.
– Не для того я из болота выбирался, чтобы так просто подарить ему свою шкурку, - Ник ухмыляется. – А Лизка, чую не все так с ней однозначно. Млеет она от тебя. За версту слышно, как по нормальному мужику соскучилась. Ты ее это успел в туалете?
Вздрагиваю. Туалет… Напомнил… То, о чем стараюсь не думать, иначе мозг плавится, а тело… я не помню, когда меня так простреливало адским желанием. Нельзя так хотеть женщину. Тем более такую лживую стерву. Зачем я туда поперся? Чуть все плану не сорвал. Как магнитом тянуло. Не мог устоять.
Потом поцелуй. Очередная слабина. Не знаю, как хватило воли, снова не попасть в капкан ее лживых чар. Меня внутри колотило, до костей пробирало. Душу скрутило в тугой узел. Снова прошлое воскресло, чтобы напомнить о недолгих мгновениях счастья.
Она еще разговор про детей завела. Наглости хватило. Когда спросила, есть ли у меня дети, правду ответил. Теперь есть. А вот у нее нет. Больше нет.
А потом и вовсе спектакль разыгрывать начала, играть в страдалицу. Только сама она отказалась от детей. Доказательства есть. Не искала их три года. С боровом этим прохлаждалась. Не понравилась нищенская жизнь и на бабки детей променяла.
Как я могу и дальше смотреть и любоваться, зная всю ее лживую подноготную. И вроде бы Ползунова боится реально. Нечисто у них с ним, мутки там. Но ничего, я до всего докопаюсь.
– Не собирался, - огрызаюсь.
– Мне лапшу не вешай, а, - Ник поправляет повязку, подмигивает гад. – Пользовать, пользуй. Но, а так, сам знаешь, нет веры бабам. Как только более выгодный козел появится, тут же тебя променяют.
– Она теперь живет у Аркадьевича на хате, - сообщаю новость, которая меня самого огорошила.