Две смерти Чезаре Россолимо
Шрифт:
Не знаю, возможно, я уже заснул, а может, только засыпал, но тени вдруг утратили эластичность и стали жесткими, угловатыми. Они свирепо наседали друг на друга, и скрежет, который сначала едва прослушивался, становился все явственнее, как будто каток, дробивший щебень, торопливо приближался ко мне.
У поворота из леса выходили люди. Они двигались молча, с неизменной скоростью, которая не зависела от профиля дороги. По ровному, с ритмичными всплесками, шуму можно было заключить, что они идут строем. Но я не видел ушедшую вперед колонну, я видел только тех, что выходили из леса и пристраивались сзади. Они подымались по насыпи легко, будто подъем не требовал от них никаких дополнительных усилий.
Подойдя к повороту, я остановился. Люди проходили рядом, чуть не касаясь меня, проходили мимо - я для них не существовал. Они не видели меня и тогда, когда я углубился в чащу, пробираясь между ними. Идти пришлось недалеко, метров с триста - здесь они выходили из-под земли, из тоннеля, связанного, видимо, с лабораторией Чезаре. Бывшей лабораторией, Впрочем, очень возможно, что это был не просто тоннель, а подземное жилище, камеры для этих роботов, которые родились людьми.
Минут через десять вышли последние - их было четверо. Что они последние, я догадался уже потом, когда под землей раздались один за другим три взрыва. Еще до первого взрыва я спустился вниз, чтобы осмотреть тоннель, вернее, ощупать мрак здесь был идеальный, - но уже через полсотни шагов я наткнулся на стену, расположенную поперек тоннеля. Прижимаясь к боковой стене, я вернулся назад. У выхода светился зеленый глазок. Едва я поднялся,
Оставаться здесь было незачем - все, что должно было произойти, уже произошло. Я вышел на дорогу, чтобы догнать тех, идущих в Пуэрто-Карреньо.
Я догнал их минут через двадцать. Щебень скрежетал беспорядочно, теснимый ногами толпы, а не строевой, как за четверть часа до этого, колонны. Когда я был в двух-трех шагах от толпы, те четверо обернулись ко мне и спросили:
– Куда, синьор? Тоже в Пуэрто-Карреньо?
– Да, - сказал я, - тоже. А потом в Боготу.
– А-а, - обрадовался один, - я тоже в Боготу. Вместе, значит.
Потом я спросил у них, откуда они сейчас идут и почему их так много.
– Мы были дома, - ответили они, - и возвращаемся домой.
– Нет, - сказал я, - вы идете из-под земли. Что вы делали там, под землей?
– Да ну тебя, - рассмеялись они, - нашел время шутить. Устали.
– Я не шучу! Послушайте, я не шучу!
Нет, они не слушали меня. Они устали, они в самом деле здорово устали - теперь это я и сам видел: щебень не скрежетал, он чуть-чуть похрустывал и шуршал, потому что человеческие ноги уже не опускались на него с силой, а волоклись, едва поднимаясь над дорогой.
Эти люди ничего не понимали, ничего не знали о себе. Казня тирана, Чезаре вернул им прежние их лица - человеческие, но память сомнамбул осталась за семью печатями.
Я, только я мог рассказать им правду.