Две столицы
Шрифт:
И что же можно потребовать с Англии за Мальту и отказ от этой вот детской мишуры. Заводы?! Всё остальное сами завоюем. И сельхоз академию. С агрономами, ветеринарами, биологами хорошими. Нужно Тимирязевскую академию основать в следующем году с филиалом в Санкт-Петербурге. Заводы? Оружейный, который будет производить винтовки Бейкера. И завод по производству станков ткацких. Не специалист Пётр Христианович в этой области, но самолётный станок англичане уже давно должны были изобрести. Вот пусть и построят завод, который такие ткацкие станки будет выпускать.
Всё это Брехт,
— У вас Пётр Христианович, как это не странно звучит, учителя были лучше моих. Повезло вам с учителями. А России и мне повезло, что ваш отец решил перебраться к нам.
— У моего отца была поговорка. Если её на русский перевести, то немного коряво выйдет: «Везёт тому, кто везёт». Вы можете ею воспользоваться.
— Везёт?
— Везёт, работает, тащит воз.
— Ага, понял, и как же я могу этим воспользоваться.
— А нет, я не про воз. Про немцев. Там в Европе война. И она на десятилетие. Засылайте комиссаров в немецкие деревни, предлагайте переселиться в Поволжье, в Крым, в верховья Иртыша, на Дон. У России много очень плодородных неосвоенных земель. Только нужно создать переселенческий комитет, который будет выделять землю и стройматериал переселенцам. Помогать им на первых порах. Просто крикнуть айда к нам, это обречь людей на страдания и отбить охоту у следующих. Нужна переселенческая программа.
— А с Мальты нужно потребовать ещё у Великобритании библиотеку и школы, в смысле учителей. Всех. — Вспомнил Пётр Христианович, допивая портвешок.
Интерлюдия
Граф Виктор Павлович Кочубей вместе со всем императорским семейством в Петербург не поехал. Рад бы, как говорится, в Рай, да грехи не пускают. Виктора Павловича не пускали не грехи, а огрехи. Да, и не свои. Фома Игнатов дело, порученное ему, провалил. Граф, тьфу ты, князь фон Витгенштейн жив. И не просто жив, а ещё и одного из своих несостоявшихся убийц скрутил живым. А что делают с врагом, если он в руки правильные попадает. Руки эти неудачнику боль всяческую причиняют и сведения о том, кто его на душегубство сподвиг выпытывают. У Каверина самого конечно не такие руки, не правильные. Так обер-полицмейстер сам и не будет пытать, найдёт людей охочих. Всё расскажет парнишка этот, что попался в сети полиции.
Виктор Павлович, узнав о неудачном покушении, сначала запаниковал. Всё полиция вытянет из попавшего к ним в руки и на него выйдет. И в этом случае дружба с Государем не поможет. Александр, он воспитан, как рыцарь и такой способ устранения этого проклятого немца его взбесит, тем более немец опять успел отличиться — теперь он единственная надежда всего монаршьего семейства. Один знает, как лечить чахотку. Откуда, вот только. Странный вообще этот великан, смотришь на него, гусар и вояка, солдафон тупой, а надо же, всё что советует Государю всегда правильно. Откуда знания и умения такие. Жаль отец у этого дуболома умер, не узнать ничего про него.
Паника не больше часа длилась.
А если найдут и пытать начнут, то тут всё им Фома и выложит. Значит, надо сделать так, чтобы Фома ничего сказать про графа Кочубея не смог. Лучше всего хранят тайну мертвецы. Виктор Павлович остановился перед роскошной резной коробкой с парой дуэльный пистолетов. Лепаж. Лучшие.
Граф приоткрыл коробку, пулелейка, мерный цилиндрик, пыжи. Даже несколько уже отлитых пуль.
Оказалось, всё легче лёгкого. Кочубей подъехал на извозчике к дому Игнатова и когда тот вышел, сказал, что плохо всё, поймали его татей. Нужно уезжать из Москвы, срочно. Беги, собирай деньги. Отвезу в Подольск.
Через полчаса, когда заехали в лес, граф приказал остановиться извозчику и шепнул Игнатову.
— Этого отпустим, тут в ста метрах в лесу на своротке телега с надёжным человеком ждёт.
— А этот? Не расскажет? — похлопал по котомке Фома, там что-то звякнуло железное.
— Что расскажет? Что двое в лес ушли? Кому расскажет? Кто его-то искать будет? Сотни в Москве извозчиков.
— Как скажите, Ваше Сиятельство.
Виктор Павлович, прикрывая лицо воротником, расплатился с извозчиком и отпустил его. Постояли, подождали за кустом, пока пролётка из виду скроется. Ну, а дальше просто. Кочубей шёл впереди, намеренно подставляя спину Игнатову, чтобы того успокоить. А потом как бы нечаянно оступился и чуть не упал.
— Заблудился что ли? Уже прийти должны. Ну-ка, Фома посмотри за теми кустами.
Фома пошёл к кустам, а граф Кочубей почти спокойно, руки всё же подрагивали, достал пистоль, проверил порох на полке, скусил запасной бумажный патрон и подсыпал на полку свежего пороха. Прицелился в центр спины. Бах Руку дёрнуло и пороховой бело-серый вонючий дым заволок все впереди. Пришлось обойти это облачко, в лесу ни ветерка. Игнатов лежал на животе и сучил ногами, пуская кровавые пузыри. В лёгкое, должно быть, попал, решил Виктор Павлович. Он был завзятый охотник, и промахнуться не мог с такого-то расстояния. Десятки раз приходилось Кочубею кабана добивать и оленя, ничем этот Фома не лучше свиньи. Провалил такое простое дело. Пусть в ад отправляется, выскажет всё своим разбойникам. Граф вынул из ножен охотничий нож и воткнул его раненому в основание черепа. Игнатов дёрнулся и затих.
Возвращался в Москву Виктор Павлович с максимальной скоростью, то и дело, переходя на лёгкую трусцу. На окраине удачно поймал извозчика и уже через полчаса собирал вещи в доме бывшего екатерининского фаворита.
— Уезжаете, Виктор Павлович, — увидев уже собранного Кочубея, старый вельможа состроил грустное лицо. — Скучать опять один остаюсь.
— Ничего не поделаешь. Государь отбыл, и мне пора. Тут ещё проблемы с послами. А я, как ни крути вице-канцлер.
— Ну да. Ну да. С богом.