Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны
Шрифт:
Можно обучить тому, как стать хорошим пилотом, но не тому, как стать лучшим из лучших. Ключ – в твоей собственной координации и скорости реакции, но, возможно, самое главное – умение почувствовать малейшее изменение в движении собственного самолета. Это реально только в полете, когда сливаешься с самолетом в одно целое, и он становится продолжением пилота. Отчасти красота полета и состоит в этом чувстве превращения в часть прекрасной машины, которая делает тебя сильнее, дает возможность превзойти узкие рамки возможностей человеческого тела.
Погодные условия в Европе часто портились до невозможности, и наши навыки проходили
Тем не менее через полгода после прибытия в Европу я чуть было не прошел крещение огнем.
Алексей Леонов
Ближе к окончанию школы я твердо решил учиться в художественной академии. В то время в Советском Союзе было всего две стоящие художественные академии. Одна в Ленинграде, а другая чуть ближе, хотя и ее отделяли от меня 600 километров – в Риге, в Латвийской ССР. Весной 1953 года я отправился в Ригу в открытом кузове грузовика, чтобы подать заявление на поступление в этом же году.
Я позаимствовал у отца его лучший костюм, сшитый в стиле маоцзэдуновского френча. Я чувствовал, что все знаю и умею, но, прибыв на место, понял, что смотрюсь белой вороной. Тем не менее я не колеблясь двинулся прямо в кабинет директора академии художеств, убежденный, что меня тут же примут. Я взял некоторые свои работы и начал разговаривать так громко, что миловидная секретарша директора заглянула посмотреть, что тут за шум.
– Я хочу учиться здесь, – напрямоту заявил я директору, когда тот спросил, по какому я вопросу.
– Тогда вам придется вернуться позже и пройти вступительный экзамен, – сказал директор.
Но потом он обратил внимание, что я держу под мышкой кипу рисунков, и попросил показать ему эти работы. Полистав мои карандашные наброски, акварели и копии портретов Шопена, Горького и Петра Великого, он заверил меня, что у меня есть все шансы учиться в этом вузе после окончания школы.
Покинув кабинет директора, я остановил молодого студента-художника, который попался мне в коридоре, и спросил у него, где и как он живет. Он сказал, что снимать комнату в Риге стоит 500 рублей в месяц, и моя мечта стать художником чуть было не пошатнулась. Я знал, что никак не могу позволить себе тратить такие деньги. Отец зарабатывал всего 600 рублей в месяц и должен был по-прежнему обеспечивать семью, а у меня больше никого не осталось, кто мог бы помочь.
Домой я вернулся унылым. Но вскоре решил, что вместо того, чтобы выучиться на художника, исполню другую свою мечту – стану пилотом. И записался на подготовку в военное училище. Родители меня поддержали. Один из моих двоюродных братьев, профессор, пытался меня отговорить, потому что считал, что мне лучше заниматься наукой, но теперь я видел себя только летчиком. Я подал заявление
Событие это считалось такой большой честью, что на вокзале меня провожала не только вся семья, но и все одноклассники. Когда мама поняла, что у нее не хватает денег на билет, чтобы пройти на вокзальную платформу, мои приятели скинулись для нее, а сами дружно полезли туда же через ограду. Поезд тронулся, мама начала плакать, а я забрался в угол для багажа и тоже разрыдался оттого, что пришлось расстаться с семьей.
Следующие два года я учился летать на винтовых самолетах в Кременчуге. После этого меня перевели в Высшую летную школу в Чугуеве, тоже на Украине, где я обучался еще два года. Там я осваивал уже военные реактивные самолеты. Я гордился, что добился этого уже в 20 лет. Очень скоро меня назначили помощником командира в звании сержанта для нашей команды курсантов, и я начал осваивать премудрости командования и приучаться нести за все ответственность, будучи еще очень молодым.
Все это время я не переставал рисовать, когда выпадала свободная минута. И чем больше я об этом думал, тем удачнее мне виделся мой расклад: я мог быть пилотом и продолжать заниматься искусством, которое оставалось моим самым серьезным увлечением. Тем не менее я не мог стать и профессиональным художником, и летчиком-истребителем одновременно.
Ко времени, когда я получил офицерское звание, отец уже вышел на пенсию. Он подрабатывал, скашивая траву на военном аэродроме в Калининграде. Там отец часто оставался поболтать с пилотами, чтобы набраться у них всяких военных словечек и потом удивить меня их знанием. Когда я приезжал навестить родителей, он время от времени вставлял какие-нибудь фразы, одна из которых мне очень хорошо запомнилась.
– Не жди конца взлетно-посадочной полосы, чтобы начать тормозить, – улыбаясь, сказал мне отец. – И не откладывай любовь на потом.
Глава 2
Солдаты холодной войны
1956–1961
Лейтенант Дэвид Скотт
32- Я ДНЕВНАЯ ИСТРЕБИТЕЛЬНАЯ ЭСКАДРИЛЬЯ.
СУСТЕРБЕРГ, ГОЛЛАНДИЯ
В октябре 1956 года советские танки вторглись в Будапешт, и мы готовились к началу войны. Восхождение Никиты Хрущёва к вершине власти в Советском Союзе после смерти Сталина сулило изменения в Восточном политическом блоке. Но реакция Советов на внутреннюю смуту оказалась жесткой. Выступления венгерских рабочих с требованиями предоставить им больше свободы начали жестоко подавлять; за несколько недель погибло 3000 человек.
Поскольку наша эскадрилья была передовым фронтовым подразделением, ее привели в полную боевую готовность. Все самолеты могли подняться в воздух и вступить в бой за час. Четыре сменные машины находились в пятиминутной готовности, с пилотами, сидящими в кабинах в ожидании команды к взлету. Еще восемь держали в получасовой готовности, а остальные борта эскадрильи – в 45-минутной. Мы знали, что у русских гораздо больше самолетов: примерно четыре их машины на одну нашу. Пилоты у них тоже отлично подготовлены, так что у нас было не так много шансов выйти из боя победителями.