Две твердыни
Шрифт:
Ложбина пролегала, точно каменный желоб, между ребристыми кряжами, и неспешно струился по дну ее, среди массивных валунов, убогий ручеек. Справа нависали скалы; слева высился серый склон, расплывчатый в ночном неверном свете. Добрую милю к северу прошли они наудачу. Приникая к земле, Арагорн пядь за пядью обследовал балки и впадины слева; Леголас ушел вперед. Вдруг эльф вскрикнул, и к нему тотчас подбежали.
– За иными уж и гнаться не надо, – сказал Леголас. – Глядите!
Скопленье валунов у медленного ручья оказалось грудой
– Вот тебе и на! – воскликнул Гимли. – Впотьмах не разберешь, что тут случилось.
– Что бы ни случилось, а нам это на руку, – сказал Леголас. – Кто убивает орков, тот наверняка наш друг. Люди живут здесь в горах?
– Не живут здесь люди, – сказал Арагорн. – И мустангримцам здесь делать нечего, и от Минас-Тирита далековато. Разве что с севера кто-нибудь забрел – только зачем бы это? Нет, никто сюда не забредал.
– Ну и как же тогда? – удивился Гимли.
– Да они сами себе злодеи, – нехотя отвечал Арагорн. – Мертвецы-то все северной породы, гости издалека. Ни одной нет крупной твари с бледной дланью на щите. Повздорили, должно быть: а у этой погани что ни свара, то смертоубийство. Решали, куда бежать дальше.
– И не убить ли пленников, – прибавил Гимли. – Их-то лишь бы не тронули.
Арагорн обыскал все вокруг, но попусту. Они пошли вдоль русла; бледнел восток, тускнели звезды, и расползался серый полусвет. Немного севернее обнаружилось ущельице с витым, упругим ручейком, проточившим сквозь камни путь в ложбину. По откосам кое-где торчала трава, шелестели жесткие кусты.
– Ну вот! Нашлись следы: вверх по ручью, – сказал Арагорн. – Туда они и побежали, когда разобрались друг с другом.
И погоня, свернув, ринулась в ущелье – бодро, будто после ночного отдыха, прыгали они по мокрым, скользким камням. Наконец взобрались на угрюмый гребень – и порывистый ветер весело хлестнул их предутренним холодом, ероша волосы и тормоша плащи.
Обернувшись, они увидели, как яснеют дальние вершины над Великой Рекой. Рассвет обнажил небеса. Багряное солнце вставало над черными враждебными высями. А впереди, на западе, по бескрайней равнине стелилась муть; однако ночь отступала и таяла на глазах, и пробуждалась многоцветная земля. Зеленым блеском засверкали необозримые поля Ристании; жемчужные туманы склубились в заводях, и далеко налево, за тридцать с лишним лиг, вдруг воссияли снежно-лиловые Белые горы, их темные пики, блистающие льдистыми ожерельями в розовом свете утра.
– Гондор! Вот он, смотрите, Гондор! – воскликнул Арагорн. – Если бы довелось мне увидеть тебя, о Гондор, в иной, в радостный час! Покамест нет мне пути на юг к твоим светлым потокам.
О белокаменный Гондор! С незапамятных порЗападный веял Ветер от Взморья до Белых гор,И сеял Серебряный Саженец серебряный свет с ветвей —Так оно было в давние времена королей.Сверкали– Вперед! – сказал он, переводя взгляд на северо-запад и свою дальнюю дорогу.
Погоня стояла над каменным обрывом. Сорока саженями ниже тянулся широкий щербатый уступ, а за ним – скалистый отвес: Западная Ограда Ристании. Последний обрыв Приречного взгорья: дальше, сколько хватал глаз, раскинулась пышная степь.
– Гляньте! – вскричал Леголас, указывая на бледные небеса. – Снова орел – высоко-высоко! Летит вроде бы отсюда, возвращается к себе на север. Летит – ветер обгоняет! Гляньте, вон он!
– Нет, друг мой Леголас, – отозвался Арагорн, – незачем и глядеть. Не те у нас глаза. Выше высокого, должно быть, летит. Наверно, он – вестник, и хотел бы я знать, с какими вестями, не его ли я вчера и видел? А ты лучше вон куда погляди! Туда, на равнину! Уж не наша ли это погань там бежит? Вглядись-ка толком!
– Да, – согласился Леголас, – там-то все как на ладони. Бежит целое полчище – все пешим ходом. А наша ли это погань – не разобрать. Далековато до них, лиг двенадцать, не меньше. Если не больше: степь – она обманчива.
– Лиг до них, сколько ни есть, все наши, – проворчал Гимли. – Ладно, теперь хоть след искать не надо. Бежим вниз – любой тропой!
– Любая тропа длиннее оркской, – возразил Арагорн.
При дневном свете след нельзя было потерять. Орки, видно, неслись со всех ног, разбрасывая корки и обглодки мякинного хлеба, изодранные в клочья черные плащи, засаленные тряпицы, разбитые кованые сапоги. След вел на север, вдоль по гребню, и наконец подвел к глубокой стремнине, откуда низвергался злобный ручей. Тропка вилась по уступам, резко ныряла вниз и пропадала в густой траве.
Так они окунулись в живые зеленые волны, колыхавшиеся у самых отрогов Приречного взгорья. Ручей расструился в зарослях желтых и белых водяных лилий – и зазвенел где-то вдали, унося свои притихшие воды покатыми степными склонами к изумрудной пойме дальней Онтавы.
Зима отстала, осталась за хребтом, а здесь веял резвый, ласковый ветерок, разносил едва уловимое благоуханье весенних трав, наливающихся свежим соком. Леголас полной грудью вдохнул душистый воздух, точно утоляя долгую и мучительную жажду.
– Травы-то как пахнут! – сказал он. – Всякий сон мигом соскочит. А ну-ка, прибавим ходу!
– Да, здесь легконогим раздолье, – сказал Арагорн. – Не то что оркам в кованых сапогах. Теперь мы, пожалуй, немного наверстаем!
Они бежали друг за другом, точно гончие по горячему следу, и глаза их сверкали восторгом погони. Справа пролегала загаженная полоса, окаймленная истоптанной травой. Вдруг Арагорн что-то воскликнул и свернул с пути.
– Погодите! – крикнул он. – За мной пока не надо!