Две женщины

Коул Мартина

Но в мире, по законам которого я жила, я совершила смертный грех. Я не просто убила мужчину, я убила мужчину, который был адвокатом. Который являлся частью этой системы, и неважно, каким человеком он был. Но я буду бороться до конца и выйду победительницей из этой схватки, рано или поздно.

Сьюзен была поражена рассудительностью своей соседки.

– Ты просто пьяна в стельку, дорогуша!

Мэтти снова рассмеялась. Ее смех гулким эхом прокатился по всему этажу, заставив надзирательницу стукнуть кулаком по двери.

– Эй,

вы двое, а ну-ка тихо!

Теперь Сьюзен и Мэтти хихикали, как две школьницы. Мэтти снова разлила водку по кружкам.

– Да, я его убила. Но знаешь, что было самым забавным, – то, что он не ожидал от меня этого. – Она фыркнула. – Ты бы видела его лицо! Оно вытянулось от удивления. Он никак не ожидал от меня такой подлянки!

Они разразились громким смехом. На этот раз дежурная надзирательница грохнула по двери гораздо сильнее.

– Я сказала, заткнитесь! – прорычала она. – Чертовы лесбиянки!

Мэтти пришлось закусить край одеяла, чтобы снова не вызвать гнев надзирательницы.

– Давай, разливай водку, напьемся! Подвинься, я лягу рядом с тобой, – сказала Сьюзен.

– Но только никаких приставаний, как любит делать Райанна, – уточнила Мэтти.

Сьюзен покачала головой:

– Не волнуйся, меня это не интересует.

Мэтти придвинулась ближе, чтобы объяснить свое отношение к сексу женской тюрьмы:

– Я пробовала это. Ну, все эти лесбийские штучки – куннилингус, или как там его. Когда сидела в СИЗО. Но это не мое, мне нравятся мужчины.

Сьюзен усмехнулась:

– А мне так вообще нечего сказать в ответ. За все годы нашей совместной жизни Барри никогда не доставил мне настоящего удовольствия.

– Тебе секс не доставлял удовольствия? Даже когда ты ласкала себя сама?

Сьюзен была смущена словами собеседницы.

– Остынь! Я, конечно, не против поболтать, но говорить на такие интимные темы не собираюсь.

Мэтти была страшно довольна собой. Ей нравилось смущать людей, она знала, что разговор вгонит Сьюзен в краску.

– Ты хочешь сказать, что никогда этим не занималась? Не ласкала киску? Не ерошила холмик? – Мэтти нахмурила лоб. – Знаешь, каким словечком окрестили девчонки сие занятие?

– Не знаю, но одно я знаю наверняка – ты пьяна. Пьяна и отвратительна.

Мэтти рассмеялась:

– Ой, не могу, держите меня! Ты точно такая же, как и все остальные, которые только и знают что отпускать сальные шуточки, а когда речь заходит о таких нормальных вещах, как мастурбация, краснеют и прячут глаза.

Сьюзен услышала в голосе соседки раздражение и потому решила промолчать. Она вновь наполнила кружки.

– Когда я убила его, Сьюзен, я знала, что должна это сделать. Я всегда знала, что сделаю это, – прозвучал глухой голос Мэтти.

Она в упор смотрела на Сьюзен. В полумраке ее лицо казалось зловещим.

– Но он не знал. Виктор не знал. А откуда ему было знать? Я

не сказала ему, а зачем? Чтобы испортить сюрприз? – Она снова расхохоталась. – Но я сделала это. Я дала себе слово, что сделаю это, и сделала. Это называется «позитивное мышление». Я читала об этом в журнале «Космополитен». Мозитивное пышление… В общем, я пьяна в стельку.

Сьюзен взяла из рук Мэтти кружку и помогла ей забраться на второй ярус. Потом накрыла ее одеялом.

– Ты должна немного поспать, подружка. Я все уберу. Давай дрыхни!

Сьюзен прибралась в камере, не оставив утренним проверяющим не единого свидетельства их ночного веселья. Когда она открыла сундучок, который стоял под нарами, то увидела в нем полбутылки виски и изрядное количество марихуаны.

Сунув туда же пустую бутылку из-под водки, она задвинула сундучок обратно, подальше от посторонних глаз.

Затем, вылив остатки водки из кружки Мэтти в свою, она залпом осушила ее, наслаждаясь теплом, которое разливалось внутри.

– Эко ты дала, подружка, должна тебе сказать!.. – Мэтти свесила голову с верхнего яруса. – Ты мне нравишься, Сью, ты – классная баба.

Сьюзен взяла ее за руку и крепко сжала.

– Да и ты ничего, детка. А теперь давай на бочок и баиньки. А то завтра утром головка будет бо-бо.

Мэтти по-девичьи хихикнула:

– У тебя красивые дети, Сьюзен. Очень красивые. Даже вертухаи любовались их фотографиями. Я сама видела. А вот я сделала два аборта от Виктора. Я сделала это, Сьюзен. Разве это не ужасно?

Сьюзен подошла к нарам и, снова взяв руку Мэтти, прижала ее к груди, словно сокамерница была одной из ее дочерей, встревоженной и опечаленной какой-то детской проблемой.

– Мой муженек тоже выбил из меня парочку ребят, девочка. Я знаю, как ты себя чувствуешь, дорогая. Я действительно знаю.

Мэтти снова заговорила:

– Это не Виктор, Сьюзен. Он хотел их. Это я. Я не хотела иметь детей. Во всяком случае, от него. Боюсь, я не создана для материнства. Он плакал после каждого аборта, потому что я держала все в секрете и ставила его перед фактом после операции, когда он уже не мог ничего сделать. Но Виктор вообще не отличался способностью что-либо делать. Вот этим-то он и раздражал меня. Вроде бы образованный, умный мужчина, а когда дело касалось женщин, становился глупым как пробка.

Сьюзен не знала, что сказать. Поэтому она просто держала Мэтти за руку и старалась успокоить.

– Не нужно себя казнить, подружка. Мы все делаем вещи, о которых потом сожалеем.

Голос Мэтти стал вдруг очень серьезным.

– О нет, я не сожалею об этом. Ни грамма, Сью. Да и о чем там можно сожалеть? Я избавила этот мир от бесполезной твари по имени Виктор Эндерби.

– Ты хочешь сказать – жестокой бесполезной твари по имени Виктор Эндерби? – уточнила Сьюзен.

Мэтти покачала головой: