"Две жизни" (ч.II, т.1-2)

Антарова Конкордия Евгеньевна

— Говорила, что спать не сможет, — шёпотом, лукаво улыбаясь, сказал лорду Т. секретарь. — А вот и непривычная тряска, и стук колёс, всё молодости нипочём.

Секретарь отправился в отделение своего господина, а тот устроился на соседнем диване.

Наль всё спала, по-детски подложив ручку под щёку. Капитан заботливо задвинул щёлку в занавеске, через которую к волнистой головке подбирался солнечный луч, и снова сел на своё место. Он впервые видел Наль с закрытыми глазами. Чёрные длинные ресницы бросали тень на розовые щёки, прелестные губы улыбались. Эта почти детская жизнь принадлежала ему. Ещё вчера

он считал невозможным не только быть соединённым с Наль, но даже пройти свою жизнь вблизи неё. А сегодня он едет с нею, получив её из рук Али. Едет, чтобы жить и трудиться, свободно любя её перед всем миром.

"Счастлив ли человек, который несёт ответ сразу за две жизни?" — думал капитан.

Отдавая ему Наль, Али сказал, что она дитя, а он не только муж, но и первый друг-воспитатель.

"О, да, — продолжал думать капитан, — выше той любви, когда человек согласен отвечать за жизнь любимого, и быть не может. Али доверил мне часть самого себя. Я должен продолжать его дело и помочь Наль раскрыть в себе все силы жизни".

— Дядя, знаешь, даже лень глаза открыть. А я хвалилась, что половину мыслей додумаю, — медленно просыпаясь, сказала вдруг Наль. — И, знаешь, очень странный мне снился сон. Я всё время видела капитана Т., и мне казалось, что это он сидит рядом, а не ты. И что я его жена и нас венчают по-европейски. Правда, смешно? — Не очень, Наль.

Наль вскочила с дивана в полной растерянности. — Как же это случилось, что вы здесь, а я сплю? — огорченно сказала девушка.

— Мне не хотелось будить вас, а дяде надо было отдохнуть. Не огорчайтесь. Надо привыкнуть играть роль моей жены. Не забывайте, что мы беглецы, и от нашего самообладания зависит, насколько талантливо мы сыграем роли и тем спасём свои жизни. И жизни всех тех, кто в эти минуты помогает нам. Трудно вам, Наль, путешествовать впервые, да ещё без женской помощи. Будем стараться вести себя так, чтобы нас принимали за важных и влюблённых супругов. Сейчас постарайтесь причесаться. В парикмахеры я не гожусь, хотя гримёр хороший. Но критиковать вашу прическу — берусь.

— Если вы будете тихо сидеть у окна, капитан Т., я постараюсь причесать голову, как на модной картинке у дяди Али. Только не смотрите на меня, пока я не скажу.

— Не смотреть на ваши парикмахерские таланты до сигнала берусь. Но на модную картинку не согласен. Выньте из волос все украшения и положите косы вокруг головы, как вчера.

— Как? Все, все украшения вынуть? Разве европейские женщины не носят украшений? Это очень скучно.

— Носят, Наль. Но в волосах их носят только на балах, званых обедах, очень изысканно и в меру. Украшения, как шляпы и меха, имеют свои законы. Иная шляпа надевается только утром, другая — после обеда, а есть шляпы, которые надевают, когда едут в коляске.

— Как же всё это постичь, чтобы не быть бестактной и не осрамить дядю Али или вас, капитан Т.? — с уморительной детской серьёзностью спрашивала Наль.

— Я думаю, вам, постигшей такие большие духовные задачи и не менее трудные математические истины, вам, Наль, будет легко усвоить внешние правила цивилизации того народа, среди которого мы будем жить. Для начала выньте из волос жемчуг и снимите драгоценности с шеи и ушей. Они чересчур вызывающие для вагона. Найдите какие-нибудь маленькие серьги. А волосы в дороге не украшаются

ничем.

— Как странно. У нас именно в дорогу и надевается всё самое драгоценное.

Довольно долго капитан так сидел, отвернувшись к окну, думая, как трудно будет Наль привыкать к новой жизни, на каждом шагу натыкаясь на сложности. — Ну, вот я и готова, — услышал он наконец. Наль стояла перед ним в белой блузке и синей юбке. Волосы её были гладко причёсаны на пробор и уложены вокруг головы. Казалось, этой прелестной головке тяжело от пышных кос, а непривычные шпильки заставляли Наль всё время пробовать рукой, на месте ли её косы. Сквозь тончайший батист просвечивала розовая кожа. Выражение огромных глаз было радостное, доверчивое. Ни облачка сомнений или сожалений о покинутом доме и любимых. Ни малейшей тревоги о неизвестном будущем — ничего этого не было на лице Наль, кроме желания услышать одобрение капитана.

Уверив, что всё в ней прекрасно, капитан проводил жену в умывальную комнату и остался ждать в коридоре.

Мысли о Левушке — до сих пор его единственном близком спутнике — пробежали облаком в сердце капитана. Левушка, возвратившийся с пира. Левушка, распечатавший письмо. Левушка, впервые пускающийся в жизнь без него…

"И здесь я отвечаю за две жизни", — снова подумалось капитану.

Проводив Наль из умывальной комнаты в её купе, лорд приказал проводнику позвать секретаря. Секретарь, человек опытный и немало путешествовавший, устроил всё по части завтраков и обедов. Наль не пришлось об этом беспокоиться, всё подавалось в купе.

Первый день путешествия подходил к концу. Наль освоилась с новым бытом, и окружающее перестало её удивлять. Она больше не поражалась свободе обращения женщин с мужчинами, но выходить, до наступления полной тишины и темноты, из купе она отказывалась. Без всяких приключений, сменяясь на дежурстве, наши путники добрались до Москвы.

Ни слова ни о чём не спросила Наль, и в поезде, следующем в Петербург, уже чувствовала себя свободно.

Часто замечал капитан, что она напряженно размышляет, но не мешал ей решать свои вопросы самой.

В переполненном петербургском поезде им пришлось ехать в одном купе, чему Наль, уже успевшая несколько привыкнуть к своему открытому лицу, очень радовалась.

Она, казалось, не замечала встревоженного вида дяди в Москве, когда тот шёпотом что-то говорил капитану. Она была ровна и спокойна и в Петербурге, где их встретили двое незнакомых людей и очень торопили на пароход. Пораженная великим городом, она с сожалением сказала:

— Проехать мимо всех этих красот, не заглянув никуда, какая жалость, капитан Т.

— Не знать хорошо языка, а только осмотреть дома и галереи — это ведь тоже грустно, Наль. Будет время, и вы увидите много красот, узнаете быт разных народов и сможете, если захотите, вплести свой труд и красоту в их жизнь. Не спешите узнать всё сразу. Сейчас помните только, что вы важная дама, моя жена.

Наши пассажиры поднялись на пароход со вторым гудком. И только когда он отошёл от берега, Наль заметила, как разошлись суровые морщины на лице капитана и как легко вздохнул дядя.

— Если бы здесь был дядя Али, — прошептала Наль капитану, — он не скрывал бы от меня ничего, видя во мне усердного слугу-помощника. А ведь я ему только племянница.