Две жизни в одной. Книга 2
Шрифт:
Бьет поэтический фонтан,
Вминая в бархат теплых кресел.
Взлетают птицами стихи,
Стихи изящны и легки!
...Гипоталамус нервно бьется,
Поэт рыдает и смеется.
Наполнен страстью темный зал,
Вот-вот в признанье захлебнется,
Восторг в ладонях — как запал,
Еще минута — и взорвется!
От сердца к сердцу только миг,
Безумства общего начало.
Поэт умолк — и рифма пала,
И почему-то зал молчит.
Ползет
Твое лицо — святого лик.
От напряжения — качало.
Вдруг тишину прорезал крик:
— Браво! Бра-во!
1989 г.
Я приду к тебе
Я приду к тебе с белым туманом,
Запах дремлющих трав принесу,
И, наполнив любовным дурманом,
На окно твое брошу росу.
Я войду к тебе лунным разливом,
Серебристым далеким лучом,
Я ворвусь к тебе ветром счастливым
И подушки коснусь горячо.
Я легонько встревожу ресницы
И дыханьем твоим подышу,
А тебе пусть, любимая, спится.
Я ответной любви не прошу.
1970 г.
***
Прости меня, что я волнуюсь,
Когда проходишь стороной.
Я каждый раз тобой любуюсь —
Желанной, милой простотой.
Прости за то, что если спросят,
Скажу, что так должно и быть:
Люблю тебя светло и просто,
Как на земле должны любить.
***
Любовь — живительная лира,
Была и есть с рожденья мира.
Над человеком знает власть:
В ее руках оружье — страсть!
Еще одно неплохо знать:
Любовь верна, но... и не мать!
Но знаем точно: эта лира
Нужна для продолженья мира!
***
Звездочка в небе колышется кротко.
В нежном тумане качается лодка.
В лодке той теплой — закатные краски.
Шепчутся в ней небылицы и сказки.
***
Затихают трамвайные скрипы,
Спят машины давно в гараже.
Смотрят в окна задумчиво липы:
— Спит ли мать на втором этаже?
Снова где-то девчонка смеется,
Колокольчиком голос звенит!
— Ничего. Все пройдет. Обойдется, —
Сердце матери ночью болит.
Материнское сердце все слышит.
Редко пишут. Чуть чаще — звонят.
То посылочку к празднику вышлют.
— Не к добру нынче птицы галдят?!
Скромно шепчутся тихие липы,
Лист зеленый прижался к стеклу.
Снова где-то трамвайные скрипы
Наяву, на ветру, поутру.
1987
Тополь-тополечек
За околицей села тополь серебрится,
А дороженька бела, в звездочках искрится.
Тополь мой, тополек!
Тополь-тополечек!
Жду-пожду, жду-пожду.
Не идет дружочек!
Где ты ходишь, милый мой? Замерзают ножки.
А морозец озорной щиплет за сережки.
Тополь мой, тополек!
Тополь-тополечек!
Не идет, не идет!
Не идет дружочек!
Знать, серьезные дела держат агронома!
Аль любовь не так сильна, что сидит он дома?
Тополь мой, тополек!
Тополь-тополечек!
Подожду, подожду,
Подожду... чуточек.
Но от тополя домой все же не ушла я,
Ведь сказал же милый мой: «Жди меня, родная!»
Тополь мой, тополек!
Тополь-тополечек!
Подожду я, подожду!
Я еще чуточек!
Эх! Подожду я...
1972-1973 гг.
Любовь-наказание
Сыплет небо звездочки на мои ладони,
Я иду по тропочке к реченьке-тихоне.
Речка моя, реченька! Синяя водица!
У меня на плечиках платьице из ситца!
Над рекой туман плывет, в перелесках тает,
За селом гармонь поет, обо мне страдает!
Ты не плачь, не плачь, гармонь!
Не играй страданья!
Сердце девичье — не тронь!
Любовь — наказанье!
Тропки пухом замело, тополя взгрустнули.
Тихо слушает село. Петухи уснули.
С переливами поет за рекой гармошка.
Пусть поплачет, позовет гармонист немножко.
Ой ты, реченька моя! Синяя водица!
У меня на плечиках платьице из ситца!
1980 г.
Ты опять мне снишься
К нам весной приехал паренек веселый,
Строил клуб в совхозе, веселил девчат.
Много гармонистов есть у нас в поселке,
Но таких, как этот, нет среди ребят.
Ты опять мне снишься, парень синеокий,
В золотых ресницах — глубина озер.
Месяц в небе тоже бродит одинокий,
К речке устремляя серебристый взор.
Я иду тропинкой, просекой широкой,
Где гулял с веселой песней гармонист,
У берез притихших свет звезды далекой
Слушает прощальный соловьиный свист.
Растеряла листья красная осина,
Улетели к югу нынче журавли,
В путь их провожала гроздьями рябина.