Две жизни в одной. Книга 2
Шрифт:
ЗВУЧИТ ОТРЫВОК ВЕСЕЛОЙ МУЗЫКИ МОЦАРТА.
М.М. Нет! Пишу народную оперу.
ГОЛОС. Вам срочное письмо из Зальцбурга!
М.М. (читает). Зальцбургский архиепископ требует моего возвращения в Зальцбург. Иначе он лишит отца должности и средств для жизни нашей семьи.
По сцене прошла тень Реминора и прозвучала его музыкальная тема.
СЦЕНА VI.
Снова Зальцбург. Серебряные шкатулки домов, церковные шпили. Прием у архиепископа. Напыщенный мажордом провозглашает:
МАЖОРДОМ.
— Его сиятельство князь! (Рот трубочкой).
— Его величество граф! (Рот рюмочкой).
— Графиня, приезжая дама знатного происхождения!
— Мо... Моц... Моцарт!.. Просто... Моцарт!
Входит подросший Моцарт, садится за клавесин.
ПРИЕЗЖАЯ ДАМА. Говорят, он внук переплетчика? Бедняк?
АРХИЕПИСКОП. Тсс... Он просто серебряный паричок, лиловый
камзол и шпага, подаренная принцем. Музыкальная игрушка богатых и знатных!
ЗВУЧИТ МУЗЫКА. СОНАТА №1.
КНЯЗЬ. Чудо как легко играет эта саксонская статуэтка!
ГРАФ. Сказочно прелестный гномик! Изумительная вещь! (Сюсюкает, сложив рот рюмочкой и припивая из бокала.)
МОЦАРТ (встает). Господа! Хочу сообщить вам. Сказочного гномика, музыкальной игрушки, саксонской статуэтки больше нет. Взгляните, я же совсем взрослый?!
АРХИЕПИСКОП. Ну что, любезнейший! Коль вы перестали быть игрушкой, ваше место не в музыкальном салоне, а на кухне... с лакеями!
Мажордом выталкивает Моцарта из гостиной, и тот кубарем летит с лестницы.
КНЯЗЬ. Ха-ха-ха! Красовался, а денег заработать не смог!
ГРАФ. Ха! Безродный музыкантишка! Талант! Та-лант! Деньги — вот талант! В них власть и почет!
МОЦАРТ. Сердце облагораживает человека. И пусть я не граф, не князь, но чести во мне больше, чем у иного графа! Я навсегда покидаю родной Зальцбург. Пусть мне будет тяжело и неуютно, но я не изменю велению сердца — писать то, что чувствую и хочу.
ПРИЕЗЖАЯ ДАМА. А достоинства у Моцарта действительно больше, чем у любого графа или князя!
СЦЕНА VII. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ
Дорожные знаки: «ЗАЛЬЦБУРГ — ВЕНА».
Едет карета,
ЗВУЧИТ МРАЧНАЯ МУЗЫКА: ФРАГМЕНТ ИЗ «РЕКВИЕМА».
Карета удаляется, а из темноты выплывает фея — королева света и музыки. Из рук ее летит письмо, оно приближается, делается все больше и больше. Из глубины веков к нам пробивается музыка.
ЗВУЧАТ ОТРЫВКИ ИЗ ОПЕР: «ДОНЖУАН», «СВАДЬБА ФИГАРО», «ПОХИЩЕНИЕ ИЗ СЕРАЛЯ», «ВОЛШЕБНАЯ ФЛЕЙТА» и др.
Письмо все увеличивается, становится огромным, разворачивается.
ГОЛОС ФЕИ. Вольфганг Амадей Моцарт стал первым независимым музыкантом восемнадцатого века!
Из глубины сцены выплывает портрет Моцарта. Появились Домажор и Реминор со скрипками, играя, дополняя друг друга, музыку Моцарта.
ЗВУЧИТ СОНАТА ДО МАЖОР.
Кончились детство и ранняя юность Вольфганга Моцарта, началась взрослая, не похожая на сказку, жизнь.
Вольфганг Амадей Моцарт стал первым независимым музыкантом XVIII века!
Музыка Моцарта все больше и больше вдохновляет музыкантов, певцов, притягивает своим волшебным звучанием слушателей. Она — вечна!
Играем Моцарта, поем Моцарта!
С театром кукол, а точнее, с его руководителем Александром Мироновичем Ильвовским, народным артистом России, я познакомилась в начале своего творческого пути. Калининский Театр кукол в те годы находился в том же состоянии, что и я — в состоянии нестабильности, не имел собственного здания, спектакли играли в помещении ТЮЗа и на сценах Домов культуры. И только в 1975 г., наконец, при непосредственном участии А.М. Ильвовского, театр для малышей заимел свое прекрасное здание на проспекте Победы.
Во мне в те годы бродили еще неясные самой себе желания писать для детей. В семидесятые годы я впервые пробовала свои силы и в драматургии. Первым спектаклем для театра кукол был «Сказка про зеленого лягушонка», тем он мне и дорог. А еще памятен знакомством с А.М. Ильвовским. Будучи в преклонном возрасте, повидавший в своей творческой жизни не одного автора кукольных постановок, отнесся к моему произведению с пониманием, дав ряд советов. Чуть позже предложил написать буклет по правилам поведения детей в театре. Для этого Ильвовский предоставил возможность просмотреть подобные брошюрки других театров. Меня они не устраивали по той причине, что в текстах были показаны плохие дети и их, естественно, плохие поступки.