Две жизни
Шрифт:
– Подойдите сюда, друзья мои, – раздался снова голос ВладыкиГлавы, который сидел на широком кресле и указывал на места возле себя на высокой скамье, которая была для него крошечным возвышением, вроде порожка. – Скоро все вы, вместе вошедшие в этот дом, также вместе и выйдете из него, чтобы рассыпаться по земле для блага и счастья людей. Каждый из вас знает точно свою миссию; и для каждого из вас было сделано все, как повелела Божественная Сила. Одного тебя было УГОДНО Провидению, – Владыка обратился ко мне, – посвятить не только в знание Труда Вечного, но и в полное понимание психологических задач современного тебе человечества.
«Первая истина, которую проповедуй в своих новых произведениях: только тот человек может войти в полное понимание своей роли на земле и смысла своей земной жизни, кто в своем куске хлеба не видит горечи, то есть в ком исчезло окончательно чувство зависти.
Тому, кому еще свойственны сравнения своей судьбы с судьбами других, нет места в предстоящей деятельности людей будущей расы. Полная радостная самостоятельность и независимость каждого есть остов будущего человечества.
Как к этому приходят? Через полное освобождение от страстей, что ты опознал не только умом, но и в активном действии. Проводи практически, на чарующих образах, в жизнь разума и духа людей эти понятия.
Второе: Нет места двойственности в земной жизни человека, когда он разбивается между служением Богу и мамоне.
У освобожденного – нет места компромиссам. Есть кусок хлеба и труд, которые всегда славословие дню. Разрыв в психике, вопрос: «Как соединить то и другое?» – это только личности одной земли зов.
Ты же вноси понятия единственной возможности: радостно жить: войти духом и мыслью в неразрывную жизнь двух миров.
Третье: Нет религий как навязанных устоев морали, жердей и подпорок, костылей и палок Света, чтобы ими подпирать быт земли: этим путем идут только в еще большее закрепощение.
Есть неизбежное и для всех вечное правило: определить свое отношение к Богу и религии как к единственному закону Жизни, который каждый устанавливает для себя сам. Помогай сбросить предрассудок, что закрепостившись в материалистической башне, можно составить себе свободное существование. Свобода – сам человек, его вскрытый Бог. Извне свобода не добывается – Она есть Гармония.
Четвертое: Не проповедь неси, но Евангелие Новое. Какая и в чем здесь разница? Проповедь есть знание, не подкрепленное собственным примером. Она может быть велика, но она не является словом Бога, передаваемым гонцом Земле.
Со словом Бога, передаваемым Земле, то есть с Евангелием Новым, идет гонец, получающий силу жить самому так, как звучат передаваемые им Слова.
Даже смерть не может остановить или поколебать гонца Бога. Он в человеке и человек в нем – все слито воедино.
Пятое: Слово мира и любви ты понесешь людям не как возобновленный догмат. Ты будешь учить людей жить без догмата, имея Живого Бога мира в сердце.
Пытайся разъяснить тягчайшее заблуждение: жить духовно по указке другого.
Человек будущего должен жить в полной свободе, то есть в полном раскрепощении. Как самостоятельность в хлебе и труде, так и самостоятельное развитие в Духе и Огне необходимы будущему человеку, психические чувства и силы которого будут легко развиваться. Но условием для их цельного и истинного развития должна быть полная устойчивость в своей самостоятельности, что равносильно
Через определенные периоды времени, Самой Жизнью устанавливаемые, выбрасываются ею новые лозунги людям, по которым – как по ступеням лестницы
– люди поднимаются к высотам, которые кажутся им приходящими извне. На самом же деле Любовь, зорко следящая за развитием сил людей, видит тот момент, когда человечество может двинуться вперед, и шлет ему своих пионеров, помогающих сжечь предрассудки старого и начать новый цикл восхождений».
Окончив говорить, Владыка-Глава встал, подошел к Наталье Владимировне и, положив ей на курчавую голову свою огромную руку, продолжал:
– Кончай теперь изучение тех последних томов, что тебе еще остались, и не забудь данных тебе записей, – с этими словами он посадил ее снова на полку, где я застал ее при входе в комнату.
Движения Владыки-Главы были при этом совершенно такие же, какими мой Владыка-Учитель пересаживал меня, – точно она была без веса, как перышко или орех.
– С тобою же, друг, у меня будет особая беседа, которая не только предназначается одному тебе сейчас, но о которой ты никогда и нигде не упомянешь. Ни один человек не услышит от тебя ни единого слова из нашей беседы, как бы высоко он ни стоял в твоем мнении и в его месте во вселенной, если на то тебе не будут даны особые указания. Молчание, указанное ученику, есть та же верность, через которую он подходит к своему посвящению. То не тайна, но тот огонь Духа, что может быть пролит с пользой только так и там, где указан. При нарушенном послушании ученика он может сжечь и разрушить задачи Жизни вместо созидания.
Владыка быстро прошел через свою огромную комнату, открыл дверь в стене, в том месте, где находилась комната с диваном у моего ВладыкиУчителя наверху, и пропустил меня перед собою в ярко освещенную комнату. Она ничем не напоминала той комнаты, где я дважды спал под шкурами серебристых лис.
Престол-алтарь находился здесь прямо против двери. Он был огромен, во всю высокую стену, и на нем стояли семь громадных чаш, горя и сверкая всеми цветами горящих башен. Над каждой из чаш, точно живой, сиял вделанный в стену портрет Учителя того луча, цвет которого она отражала. И в руках каждого из Учителей сверкала чаша его цвета.
Все так сверкало, переливалось в дрожащих лучах, представления о трепете которых не мог бы дать самый драгоценный волшебный фонарь, что я, пораженный дивным величественным зрелищем, упал на колени, славя имя Бога.
– Ты прав, сын мой, здесь обитает Сама Жизнь, и в непрестанном трепете лучей ты видишь воочию Ее вечное движение.
Владыка поднял меня с колен, прижал меня, дрожащего и ошеломленного, к себе и продолжал:
– Много раз уже Жизнь выбирала человека для миссии Своей любви, помощи и спасения людям. Многим подавался Ее зов, но не все могли его принять. Некоторые из тех, кто его принимал, не имели сил верности поднять его как крест радости на свои плечи. В эти минуты, когда ты стоишь в Ее Святая Святых, не думай о том, хватит ли твоей верности, чтобы пронести Ее крест. Не думай о предстоящем подвиге, о том, что будет, когда ты выйдешь отсюда. Думай только о высочайшем счастье: внимать сию минуту голосу Бога. Внимать Ему, забыв о себе, раскрыв всю сердца чистоту, всю радость, чтобы каждое слово Его могло запечатлеться в сознании твоем навеки.