Две Жизни
Шрифт:
Ананда внимательно слушал князя и, казалось, наперёд знал всё, что тот ему скажет. Из долетевшего к нам слова "жена" я понял, что князь говорил ему о несчастье княгини. Я очень удивился, когда князь встал и, ссылаясь на какое-то экстренное дело, стал прощаться. Потом я узнал, что он должен был встретить московских адвокатов.
– Вы напрасно волнуетесь, князь, – услышал я Ананду. – Судя по словам И., я уверен, что ваша жена ещё будет здорова. А относительно раздела с сыном, – он усмехнулся, точно вглядывался во что-то, – вы себе и не представляете, как всё это произойдёт
Князь просиял – если можно было сиять ещё больше – и простился со всеми, особенно нежно поцеловал руку Анне и тихо сказал ей:
– Благодарю вас. Ваша музыка помогла мне понять жизнь и найти себя, – и вышел.
– Ваша музыка помогла мне потерять себя, – прошептал внезапно капитан. Я едва расслышал его и увидел, что он, усердно прятавший свою левую руку с кольцом, рассеянно прикрыл ею лицо. Кольцо сверкнуло и не укрылось от зорких глаз Ананды, как – я уверен – и шёпот капитана донёсся до музыкальных его ушей.
– Я так и думал, так и думал, – вдруг сказал Ананда, поднимаясь с места и направляясь прямо в наш угол.
– Мой друг, я перед вами в большом долгу. Вы не можете даже представить себе, как много вы для меня сделали, отыскав моё кольцо, – взяв за левую руку капитана и задержав её, говорил Ананда. – Вы очень измучены. Вам кажется, что музыка разворошила вам всю душу. Но, право, верьте, мы с Анной нынче сыграем и споём вам, – и вы совершенно иначе себя ощутите. Вы найдёте тот высший смысл жизни, путь к которому и есть наша земная жизнь с её серыми днями.
У вас такое печальное лицо, – продолжал Ананда, – как будто бы вы похоронили самые лучшие мечты. Анна, мы должны с вами играть сегодня. Я большой эгоист, прося вас об этом, ведь вы не выразили ещё желания играть или петь. Но если только вы желаете помочь мне отблагодарить человека, вернувшего мне подарок дяди, – не откажите и сыграть, и аккомпанировать мне, – обратился он к Анне, подходя к ней.
– Какой подарок дяди? – спросила Анна, и тот же вопрос я читал на всех лицах.
Ананда подал ей кольцо, которое обошло всех, вызывая всеобщий восторг; дошло оно и до нас с капитаном. Я взял его, ещё раз полюбовался им и, передавая капитану, смеясь сказал:
– Вот такого мне уж никто не подарит.
– Да ваш цветок вовсе и не фиалка, – внезапно сказала Анна.
– Вот как?! – воскликнул я, поражённый, что в шуме общего разговора она могла услышать мои слова. – А разве цветок капитана фиалка?
– Быть может, и не фиалка, – улыбаясь, ответила она. – Быть может, из семейства орхидей, но фиолетового цвета, как ирис, во всяком случае.
Капитан смотрел на неё, не отрываясь, всё ещё держа кольцо в руках. Я не мог решить, подозревал ли кто-нибудь из присутствующих, что капитан покупал кольцо для Анны. Я хотел спросить её, какой же мой цветок; но в это время верзила внёс маленькие чашечки ароматного кофе на огромном серебряном подносе, а Ананда, поклонившись Анне, попросил её быть хозяйкой и пододвинул к ней фиолетовое блюдо с тортом.
Анна заинтересовалась блюдом и кувшином, спрашивая
– Это не я. Это Лёвушка их раздобыл, точно так же, как фрукты и торт. Но если его содержимое не будет отвечать его внешнему виду, мы придумаем для Лёвушки наказание, – прибавил И., юмористически поблёскивая глазами.
– Всякий, кто здесь мудрец, почувствует во рту рай, как только вкусит от торта, – заливаясь смехом, брякнул я. – А всякий, кто здесь принц, найдёт на блюде божественную красоту и оценит её, а не будет придумывать для меня каверзные наказания.
Все весело смеялись. Строганов даже за голову взялся, повторяя: "Ай да литератор!", а Анна смотрела на меня с огромным удивлением, переводя свой взгляд на улыбавшихся И. и Ананду, молча смотревших на меня.
– Что же, дорогая хозяйка, давайте-ка нам скорее это выпеченное волшебство. Пора решать, кто здесь мудрец и кто принц, – всё улыбаясь, сказал Ананда.
– С кого же начать? Не с самых ли младших? – рассмеявшись, спросила Анна.
– О, так как я самый младший, а я знаю, что в середине торта – рай, то я исключаюсь. Начинайте с самых старших, – ответил я ей.
– Хорошо. Отец, пожалуйста, попробуй скорее, чтобы я успокоилась, что ты мудрец, – подавая отцу тарелку, сказала Анна.
– Мы ровесники с Джел-Мабедом, – сказал Строганов. – Дай и ему, мы вместе будем держать экзамен.
Торт был подан отцу Ибрагима, и... оба вскрикнули:
– Рай, рай! Больше на мудрецов нет вакансий.
– Ну нет, – сказал Генри. – Я не уступаю так легко. Возраст и мудрость не обязательно согласуются. Я прошу теперь и для нас с Ибрагимом.
Анна подала им торт, ласково пригрозив Генри за бунт.
Не успели они откусить, как Генри важно заявил, что придётся оспаривать право на мудрость у первых вкусивших, так как свой рай они уже проглотили. И, пожалуй, торта не хватит для повторного испытания, если все будут поглощать райскую мудрость так быстро.
Когда очередь дошла до И. и Ананды, мне не пришлось решать, кто был здесь мудрецом. Ананда, держа блюдо с начатым тортом, поклонился мне и сказал:
– Если бы я был мудрецом, то в эту минуту я потерял бы часть невещественного рая, так как весь ушёл бы в блаженство еды. Это прекрасно и обманчиво. Кушанье скромно на вид и необычайно привлекательно внутри. Если и блюдо обладает таким же скрытым талантом обвораживать людей, то вы далеко пойдёте в жизни, юноша. Капитан выказал свой необычайный вкус, вы же продемонстрировали ещё и талант тайного волшебства. Я нетерпеливо буду ждать, когда откроется дно блюда.
Вскоре от торта не осталось ничего, и я увидел остановившиеся глаза Анны, которых она не отрывала от блюда.
Я так перепугался, что встал, собираясь убежать.
– Стой, стой, Лёвушка! – вскричал И., мигом очутившись подле меня и беря меня под руку. – Как раскрылись твои каверзы, – так ты и бежать?
– Я очень заинтригован, – вставая, произнёс капитан. – Лёвушка в такой тайне всё держал...
И он направился к столу. Посмотрев на блюдо, на Анну, на меня, он провёл рукой по глазам и молча пошёл на своё место.