Двенадцать часов тьмы (Врата Анубиса - 2)
Шрифт:
– Перевод гетевского "Фауста"?
– с сомнением в голосе протянул Кольридж. Когда его отвлекли от темы, которую они с Эшблесом обсуждали, оживление исчезло с его лица, и оно снова казалось усталым и постаревшим.
– Право, не знаю... Конечно, Гете - гений, переводить труды которого, и этот в особенности, большая честь. Все же мне кажется, моя собственная философия... скажем так, настолько разнится с его, что подобная попытка с моей стороны привела бы к компромиссу, который печально сказался бы на нас обоих. Я написал немало эссе...
–
– Полагаю, позже у нас еще будет возможность обсудить вопрос публикации ваших эссе. А что вы, мистер Эшблес, думаете о перспективах издания сборника ваших стихотворений?
– Ну...
– замялся Эшблес. "Ничего не выйдет, Мерри, - беспомощно подумал он, - первая книга Эшблеса выйдет у Коуторна в мае. Уж извините..." - В данный момент "Двенадцать Часов" - это все, что я имею в наличии. Посмотрим, как пойдут дела с остальными.
Мерри натянуто улыбнулся:
– Ясно. Правда, когда вы созреете, у меня может не оказаться свободного места в плане. Надеюсь, джентльмены, вы меня простите?
– И он вернулся к столу.
– Боюсь, это мне придется просить у вас прощения, - заявил Кольридж, отставляя почти нетронутый стакан портвейна и массируя себе лоб.
– У меня начинает болеть голова, а в таком случае из меня неважный собеседник. Может, прогулка домой пешком поможет мне справиться с недугом.
– А почему не кеб?
– поинтересовался Эшблес, провожая его к двери.
– О... я просто люблю прогуляться, - отвечал Кольридж, слегка покраснев, и Эшблес понял, что у того просто нет денег на экипаж.
– Тогда знаете, что я предлагаю?
– как бы невзначай сказал Эшблес.
– Я тоже не прочь улизнуть отсюда, но я не слишком люблю ходить пешком. В общем, я могу подбросить вас.
Кольридж просветлел, потом нахмурился.
– Но в какую сторону вы едете?
– О, - беззаботно махнул рукой Эшблес, - мне решительно все равно. Где вы остановились?
– Гостиница "Гудзон" на Ковент-Гарден. Если это вам не в тягость...
– Ни капельки. Я пойду принесу мистеру Мерри свои извинения, а потом захвачу плащи и шляпы.
Через несколько минут они уже выходили из дома, и Мерри сердито нахмурился на оборванца, все еще болтавшегося у соседнего парадного.
– Благодарю вас, мистер Эшблес, за заботу о нашем друге.
– Не за что... а вот и кеб. Эй, такси!
Возница не понял оклика, но жест рукой был ясен и без лишних слов. Он остановил свой экипаж перед ними, и Мерри, пожелав обоим спокойной ночи, закрыл дверь, лязгнув изнутри засовом.
Колеса кеба еще продолжали вращаться, когда послышался крик: "Мистер Эшблес! Подождите минутку!" - и к ним подбежал тот самый оборванец.
Боже, подумал Эшблес, когда свет уличного фонаря упал на лицо паренька, да это ведь Джеки! Правда, он сделался чуть ниже... нет, все в порядке, это я стал выше.
– Да?
– Извините за беспокойство, - запыхавшись, пробормотала она.
– К сожалению, у меня печальные
Эшблес пристально вглядывался в лицо Джеки. Время жестоко обошлось с ним, подумал он. Парень казался исхудавшим и изможденным, и... отчаявшимся, что ли?
– Право же, - осторожно вмешался Кольридж, - смею полагать, что пешая прогулка будет весьма полезна...
– Отнюдь, - запротестовал Эшблес.
– Туман вреден для здоровья, и мне хотелось бы еще немного побеседовать с вами о Логосе. Я уверен, что этот малый...
– Так будет кто-нибудь брать этот чертов кеб?
– поинтересовался извозчик, нетерпеливо помахивая кнутом.
– Да, мы поедем все втроем, - спохватился Эшблес, распахивая дверцу.
– И после того как мы завезем мистера Кольриджа домой, молодой человек, не откажите мне в чести отобедать со мной.
– Я поеду, - откликнулась Джеки, забираясь в кеб, - но, боюсь, мне придется отклонить ваше любезное предложение. У меня... есть одно дело на реке.
– А у нас?
– ухмыльнулся Эшблес, подсаживая Кольриджа и садясь последним.
– Эй, шеф! Пожалуйста, к гостинице "Гудзон", Ковент-Гарден!
– Он захлопнул дверцу, и перегруженный кеб тронулся с места.
Экипаж, который Джеки заметила по соседству с конторой Мерри, тронулся следом, хотя даже кебмен не заметил этого.
– Итак, что за друг и что за плохие новости?
– спросил Эшблес, с трудом втиснувшись в угол у оконца.
– Насколько я могу понять, вы... вы знали человека по имени Брендан Дойль?
Эшблес удивленно поднял бровь:
– Знал, и чертовски хорошо знал. Так что?
– Он умер. Простите. Я сам знал его немного, и он мне нравился. Он пытался разыскать вас перед смертью - он надеялся, что вы сможете ему помочь, так он, во всяком случае, говорил. Вы... вы появились слишком поздно.
– В голосе Джеки звучала неподдельная горечь.
Кеб остановился на перекрестке с Ченсери-лейн, и Джеки потянулась к дверной ручке.
– Я, пожалуй, сойду. Все равно ближе к реке вы не подъедете. Очень приятно было познакомиться.
Эшблес, встревоженный бесцветным голосом Джеки, вдруг сообразил, что за дело у того может быть на реке. Он положил руку на плечо Джеки и снова прикрыл дверцу.
– Погодите.
У кебмена, похоже, что-то не ладилось с лошадью - судя по шуму, он спрыгнул на мостовую и стегнул ее по крупу, но в конце концов кеб тронулся, и Эшблес отпустил Джеки.
– Он жив, Джеки, - тихо сказал он.
– Когда-нибудь я расскажу, откуда я знаю это; пока просто прими это на веру. И мне безразлично, даже если ты и видел своими глазами его труп. Ты, наверное, знаешь, - и он подмигнул, - что в ряде случаев это не может считаться надежным доказательством.
– Глаза Джеки расширились от догадки, и Эшблес улыбнулся и устроился поудобнее.
– Кстати! Мы тут с мистером Кольриджем беседовали о концепции Логоса. А что вы имеете сказать на эту тему?