Двенадцать часов тьмы (Врата Анубиса - 2)
Шрифт:
– Его новое тело действует лучше! "Боже, - подумал Дойль, неожиданно вспотев, - что-то читает мои мысли!"
– Ну его к черту!
– заорал голос, в котором, как понял Дойль, присутствовало все-таки больше человеческого, чем в предыдущем реве.
– Он связан! Да угомонитесь вы наконец, а то не видать вам игрушки!
– Башмаки совсем скучны!
– пропел другой нечеловеческий голос.
Надо убираться отсюда, подумал Дойль, распрямляясь и делая шаг назад, к дороге.
– Ричард!
– позвал голос, принадлежавший, как понял
– Скажи Уилбуру, чтобы оставался с Байроном и был готов убить его по моему приказу!
Дойль остановился. "Я не должен ему ровным счетом ничего, - подумал он. Ну, заплатил он за мой ленч и дал пару своих соверенов... Но, черт, если уж на то пошло, это деньги Ромени... его ведь никто не просил помогать мне... и говорил же я ему, чтобы он не возвращался сюда... черт, ведь с ним все в порядке - он не умрет до 1824 года... но это согласно истории, а согласно истории, Байрона не было в Лондоне в 1810 году... ну ладно, пожалуй, я могу хотя бы посмотреть, как он там".
В нескольких ярдах справа от него рос старый конский каштан, к которому тянулись растяжки от нескольких шатров. Дойль обошел его кругом. Посмотрев, он увидел ветку, которая, как ему показалось, могла выдержать его вес. Он подпрыгнул, схватился за ветку и подтянулся.
Цепь, волочившаяся за его правой ногой, повисла в воздухе, не касаясь земли.
***
– Он исчез!
– воскликнул яг, даже охрипнув от изумления.
– Уилбур!
– крикнул Ромени.
– Что Байрон, на месте? В сознании?
– Аво, руа!
Тогда о ком, удивился Ромени, говорят яги? Может, просто случайный бродяга шатается вокруг? Если так, похоже, он убрался.
Ричард, сжавшись от страха, подогнал телегу к "Village Bavarois", слез с козел и подобрался к игрушке.
– Можешь погрузить ее один?
– не оборачиваясь, спросил Ромени.
– В-вряд ли, руа, - заикаясь, ответил Ричард, стараясь не глядеть на огненных великанов.
– Нам надо убрать их наконец из лагеря. Уилбур! Кончай Байрона и иди сюда!
Ричард вздрогнул. За свою долгую жизнь ему приходилось убивать людей, но раньше он убивал в отчаянном и более или менее равном поединке, и от одной мысли о том, что его самого могли бы убить, уступи он хоть немного, ему становилось дурно. Но даже представить, что он способен хладнокровно убить безоружного и связанного человека... Нет, это невозможно. Более того, он с ужасом понял, что не в состоянии даже стоять и смотреть на такое.
– Погоди, Уилбур!
– крикнул он, и, когда разгневанный Ромени повернулся к нему, он протянул руку, включил "Village Bavarois", повернув рычажок - и отломал его.
***
Услышав, как доктор Ромени приказывает Уилбуру убить Байрона, Дойль пополз по почти горизонтальной ветке в надежде увидеть этого Уилбура и сбросить что-нибудь ему на голову, однако его новое тело сыграло с ним злую шутку: ветка, которая под весом его старого тела лишь слегка прогнулась бы, наклонилась, скрипнула и со страшным треском обрушилась вниз.
Тяжелый
Дойль на карачках выбрался из-под рухнувшего шатра. Высокие костры за шатрами раскачивались и ревели, как горящая бензоколонка, и - Дойль решил, что это ему померещилось, - напоминали по форме людей.
Он вскочил на ноги и собрался удирать, но, как только его нога с цепью коснулась земли, чужое сознание снова коснулось его мыслей, и он услышал, как нечеловеческий голос проревел:
– Он снова здесь!
– Привет!
– отозвался похожий голос.
– Брендан Дойль! Посмотри, какая у нас игрушка!
– Дойль здесь?
– услышал он крик Ромени.
– Иа-а-ах!
– взревел кто-то низким до боли в зубах басом, и один из огненных столбов вытянулся на немыслимые тридцать ярдов, превратив ближайший шатер в пылающий факел. Дойлю показалось, что сквозь вопли выбегающих из шатра цыган ему слышатся веселые звуки игрушечного пианино и аккордеона.
Шатаясь и оскальзываясь на своих сандалиях-пружинах, доктор Ромени сделал несколько шагов от огней, но застыл при виде Дойля, стоявшего у горящего шатра.
– А это кто?
– поперхнулся он и тут же здобно ухмыльнулся: - Какая разница?
– Он протянул руку с растопыренными пальцами к ближайшему огненному столбу, словно всасывая его энергию, и нацелил указательный палец другой руки на Дойля.
– Умри!
– скомандовал он.
Дойль почувствовал, как какая-то неведомая сила сковала холодом его сердце и желудок, но в то же мгновение эта ледяная энергия потоком схлынула по его правой ноге и ушла в землю.
Ромени ошеломленно смотрел на него.
– Кто ты, черт тебя подрал?
– пробормотал он, сделал шаг назад и вытащил из-за пояса кремневый пистолет с длинным стволом.
Тело Дойля среагировало автоматически - он прыгнул вперед и вверх и ударил пятками в грудь Ромени. Чародей отлетел назад и рухнул на спину футах в шести от места, где только что стоял. Дойль перевернулся в воздухе и приземлился по-кошачьи, на четыре точки, при этом его левая рука легко и небрежно поймала в воздухе падающий пистолет.
– Руа?
– послышался голос у него за спиной.
– Так убивать мне Байрона или нет?
Дойль круто повернулся и увидел цыгана с ножом у входа в соседний шатер. Увидев, как чародей упал на землю, цыган поспешно скрылся в шатре.
Двумя скачками Дойль одолел расстояние до шатра и распахнул полог как раз вовремя, чтобы увидеть, как цыган заносит лезвие над горлом Байрона, который лежит связанный на кушетке с кляпом во рту. Прежде чем сам Дойль осознал происходящее, рука его дернулась от отдачи, и сквозь пороховой дым он увидел, как цыган отлетает к дальней стенке шатра с дырой во лбу.