Двенадцать поленьев
Шрифт:
Да, это так... Живём и трудимся в десятой пятилетке. Но начинали-то мы с первой. Этого нельзя забывать.
Вернёмся же в первую пятилетку. В 1928 год. На стройку Турксиба. К нашим двум автомобилям в песках пустыни.
И представим себе, что с нами гость — из десятой пятилетки. К примеру, москвич, рабочий, ударник коммунистического труда Степан Ильич Иванов.
Идём с гостем на место работ.
Степан Ильич остановился. В недоумении озирается:
— Куда же это вы меня привели, ребята? Люди грядки копают. Обещали показать, как строится Турксиб... а привели на огород!
Объясняем:
—
А москвич:
— Ха-ха-ха!.. Ловко придумали! Только нет, меня не проведёте!
И говорит строго:
— Ежели строится железная дорога, то где же экскаваторы, чтобы землю копать? Где самосвалы, чтобы этой землёй насыпь насыпать? Где путеукладчик? И без него нельзя. Путеукладчик довершает стройку: что ни шаг — получай готовый путь со шпалами, рельсами сразу на полсотни метров! Вот как строится железная дорога! А здесь что?
Замолчал московский гость. Насупился. Очень расстроился увиденным... Да и в самом деле радости мало. Толпы людей ковыряют землю лопатами. Солнце пустыни не позволяет людям сбросить лишнюю одежду, вздохнуть свободно, как следует поработать. Жара изнуряет, и люди то и дело присаживаются, чтобы набраться сил.
Лопаты... А вместо механизации — верблюд подносит на горбе шпалы. Но рельс на верблюда не навьючишь: штука громоздкая, опрокинется — может покалечить животное. Рельсы подносят люди, кряхтя и сгибаясь под их тяжестью.
— Нет, глядеть на это не могу! — Степан Ильич даже отвернулся, потрясённый, и...
И на этом я прерываю фантастическое путешествие знатного москвича-строителя из десятой в первую... Не было его. Ведь нельзя попасть в минувшие годы. Для чего же я придумал это путешествие? А чтобы получше разглядеть, какими мы были и какими стали за годы пятилеток...
Но продолжим наш рассказ.
Вот и Турксиб.
Стоим, прячась в тени машин, и глядим, как возникает железная дорога.
Вдруг слышим:
— Руки, ребята, чешутся поработать! Испытать хочу, каково тут людям вкалывать!
А это Вася Круглов. Помните, тот, который ехал по пустыне в одной белой рубахе. Он тоже из Ленинграда, рабочий, и едет с нами как корреспондент своей заводской газеты.
Выбрал он в машине лопату и уже в ладони поплёвывает.
Глядит — перед ним Пётр Петрович.
— Мало, друг, поплевать в ладошки. Вот тебе здешние рукавицы.
А рукавицы толстые, похожие на боксёрские. Только не кожаные и не нарядные, а из какой-то брезентовой рвани.
Вася отмахивается:
— Пётр Петрович, ну куда мне такие уродины! В них и работать несподручно.
— А если, — говорит инженер, — волдыри вскочат на руках, будет сподручно?
Не стал Вася спорить. Принял рукавицы.
Но это не
Пётр Петрович расправил принесённые им ватные штаны, а мы все, сколько нас было, кинулись помогать инженеру. Приподняли Васю за локти и опустили в эти штаны, как в ванну. Не давая ему опомниться, надели на него ватную куртку, ноги его засунули в валенки, а на голову нахлобучили шапку-малахай.
Смеху было, но Вася всё стерпел. Подошёл черёд смазать ему лицо жиром — и вот тут Вася забрыкался:
— Уберите косметику! Я вам не модная дама!
— Да возьми хоть на всякий случай! — урезонивали его. Согласился, сунул в карман баночку с жиром.
Вышел Круглов на стройку. Разыскал десятника. Этот почтенный мужчина ходит под зонтиком, спасаясь от солнца. Но всё равно лицо у него красное, как кипятком ошпаренное.
— Хочу поработать, — сказал Вася, вонзив в землю лопату. — Велика ли у вас норма? Отмеряйте полную!
Десятник выглянул из-под зонтика. Поглядел в лицо незнакомому парню и сказал с усмешкой:
— Ишь прыткий! Откуда такой припожаловал?.. Полная норма у меня знаешь сколько? Десять кубометров земли выкопать и на тачки погрузить. Берёшься?
Мы, услышав этот разговор, возмутились: какой бессовестный дядька! Нет таких норм на стройке. Это он от себя наваливает на Васю. И Петра Петровича нет, чтобы усовестить десятника, — инженер уже ушёл по своим делам... Впрочем, Вася, гордец, не позволил нам вмешиваться.
— Отмеряй! — повторил он, и десятник, посмеиваясь, прошёлся по земле мерной палкой и отметил, от какого места и до какого копать.
Что было дальше, мы не видели. У нас, журналистов, были на стройке свои дела. Уговорились с Васей встретиться вечером в клубе. Клуб здесь был довольно просторный — сшили его из нескольких юрт.
И вот прозвенели на стройке подвешенные куски рельсов: «Шабаш! Кончай работу!»
В юрту-клуб ввалилась толпа потных, перепачканных землёй, но радостно возбуждённых людей. В большинстве это были казахи и узбеки. Шли в обнимку, громко что-то выкрикивая. А среди них — наш Вася Круглов. Он был весел, смеялся и в то же время морщился от сыпавшихся на его спину дружеских шлепков.
Мы боялись поверить: неужели он выполнил эту огромную норму?
И сразу увидели, что Василий без куртки. Была ватная на нём куртка, где же она? Человек в одной рубахе... Что-нибудь случилось?
Озадаченные, мы ловили взгляд нашего товарища, а он в ответ только посмеивался.
В это время, раздвигая толпу, вошёл десятник. Зонт теперь висел у него на сгибе локтя.
— Давай сюда, товарищ! — И он вытащил Василия на середину юрты. Вид у десятника был торжественный. — Стой тут, чтобы все тебя видели! — Повернулся и крикнул в толпу: — Эй, там, кто сзади! Разгородите вход пошире — перед юртой ещё народу сколько! Дайте людям войти! — Затем десятник повернулся к нам: — Каково, а? — Он стукнул зонтом об пол. — Пол-то-ры нормы выполнил!.. Объявляю официально: товарищ Василий Поликарпович Круглов из Ленинграда выкопал и в тачки погрузил пятнадцать кубов твёрдого грунта. Это, товарищи журналисты, рекорд на моём участке! Так что прошу отписать в газеты и журналы!