Двенадцать шагов
Шрифт:
Лаина смеется и наклоняется через стол, чтобы сжать руку Джарода.
– Мы всегда делаем это, - говорит она.
– Это традиция.
– Ты помнишь, - спрашивает Джарод, старательно избегая моих глаз, - когда мы были первокурсниками?
– они пустили историю о том, как думали, что старшие и младшие классы собирались в Дейри Шак, чтобы поесть мороженое после их первого концерта, так что они вернулись в наш дом, чтобы сделать мороженое. Они думали, что они могли сказать всем, что они пошли за мороженым и притвориться, что они были частью тех крутых ребят, но потом оказалось,
Чайник свистит, и я вскакиваю, чтобы сделать горячее какао. Я делаю осторожный глоток и возвращаюсь на свое место между ними.
– Правда?
– я спрашиваю.
– Вы, ребята, едите мороженое, когда холодно, потому что вы были глупы, когда были новичками?
– поднимаю дымящуюся кружку и смотрю на Джарода поверх нее, пока делаю глоток.
– Я думаю, я бы, по крайней мере, выбрала теплое печенье с мороженым.
– Ой, у нас пирожные и горячий какао каждый год после весеннего концерта, - говорит Лаина. Она невнимательна, и совершенно не обращает внимания на истинный разговор, происходящий прямо перед ней.
Я двигаю мой стул ближе к Джароду, достаточно близко, чтобы наши ноги соприкасались, и доедаю последнюю ложку мороженого из его тарелки. Медленно облизываю губы, а потом непринужденно макаю «Орео» в какао.
– Итак, печение и мороженое это из-за Лаины?
Джарод ерзает в своем кресле и смотрит на мою сестру, но она в миллионе миль отсюда, рассеянно протирает липкие пятна на столе с бессмысленным взглядом на ее лице.
– Это просто наши дела, - говорит он.
– Потому что мы друзья.
Я выдаю ему ты-должно-быть-думаешь-что-я-чертова-идиотка улыбку и рисую восьмерку моим указательным пальцем на его ноге. Он тянется под стол, чтобы схватить мою руку и смотрит на меня с плохо завуалированным ужасом. Я смеюсь и наклоняю мою голову набок, словно веду обычный разговор.
– И что, ты никогда-никогда, например, не ешь пирожные и мороженое вместе, потому что Лаина не одобрит?
Он моргает, и весь цвет сходит с его лица. Его глаза умоляли меня остановиться, и он сжимает мою руку. Но если он не хотел, чтобы я сказала что-нибудь перед Лаиной, то он не должен был избегать меня всю неделю.
– Или пирожные в сочетании с мороженым может быть опасным признанием, когда ты хочешь что-то большее, чем дружба?
Джарод сглатывает и смотрит на Лаину, которая до сих пор рисует сердечки пальцем на столе. Она рассеянно кивает.
– Это глупо, - говорит он.
– Это десерт. Никаких символов. Никаких скрытых смыслов, - он выпускает мою руку и отодвигает его стул подальше от меня.
Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, скрестив руки на груди.
– Так, когда вы едите их отдельно, пирожные и мороженое являются символами вашей долгой дружбы. Но когда вы едите их вместе, они ничего не значат?
– Иногда десерт - это просто десерт, - говорит Джарод.
Я разламываю «Орео» и медленно облизываю крем.
– Как насчет поцелуев?
– спрашиваю я.
– Они что-то значат?
Лаина смотрит в испуге.
– Что?
Джарод кашляет и ворошит пальцами волосы.
– О, мы говорим о
Он тянется через стол и гладит мою руку, затем переключает свое полное внимание на Лаину, переходя в обсуждение планов о колледже и других неважных глупостей.
Я была отвергнута.
Я натягиваю улыбку.
– Ты совершенно прав, - говорю я.
– Иногда, горький привкус настолько мерзопакостный, что это совершенно того не стоит, - я встречаюсь с взглядом Джарода, решив не позволить ему увидеть мою боль.
– Особенно, если и в начале ничего сладкого не ощущал.
Лаина смеется.
– Энди, ты такая наркоманка к нездоровой пище. Я не могу представить, чтобы ты когда-либо пробовала конфеты, которые тебе не нравятся.
– Знаешь, она права, - Джарод ухмыляется и очертил вырез рукава моей футболки. Он точно знает, что я выбрала этот наряд для него. И он смеется надо мной.
Мне вдруг захотелось причинить ему боль, и я точно знаю, куда бить больнее всего.
– О! Я чуть не забыла!
– я вскакиваю и бегу в мою спальню.
Ручка Лаины по-прежнему надежно спрятана в кармане моего пальто. Я вытерла слезы с моих глаз, прежде чем они могут убежать и оставить след от туши на моих щеках, а затем повторно приняла беззаботный вид, перед тем, как заскочить на кухню с ухмылкой и абсолютно реалистично хихикать.
– Вот, Лаина, - говорю я.
– Тот парень, Шейн, нашел меня после концерта. Ему нужна была ты, но ему пришлось уйти, так что он попросил меня отдать тебе это, поскольку ты целую вечность убирала свою флейту, - я закатываю глаза и встряхиваю волосами.
– Он сказал, что ты обронила ее после урока.
Я хихикаю и встречаюсь взглядом с Джародом. Сделав глубокий вдох, я напоминаю себе, что нужно быть холодной и невозмутимой, а не смешливой и слабоумной.
– Он что, считает нас идиотками, а? Можно подумать кто-нибудь будет сидеть на скучном школьном концерте, чтобы вернуть ручку, - я невинно округляю мои глаза, и ахаю, как будто я внезапно осознаю правду.
– Он взял ручку, пока ты не видела, чтобы у него был предлог, чтобы прийти и поговорить с тобой, когда он вернет ее обратно! О, моя гондола, Лаина! Это так мило. Он был так разочарован, когда не увидел тебя после концерта, - я резко вздыхаю и складываю руки на сердце.
– Как же это восхитительно, что он прошел через все это, чтобы провести несколько минут с тобой наедине. Он, несомненно, хочет тебя.
Костяшки Лаины стали белыми, когда она хватает ручку. Она прикусывает губу и наклоняет голову вперед так, что ее длинные, светлые волосы падают перед ее глазами. Как правило, она прыгает от любого намека на то, что Шейн может быть заинтересован в ней, поэтому я не ожидала уловить в ее выражении панический испуг. Я сразу чувствую себя виноватой, заставив ее думать о том, что Шейн сделал с ней, но уже нет пути назад.
Я встречаюсь взглядом с Джародом.
– Я бы точно влюбилась в такого парня. Того, кто не боится своих чувств.